Плюшевый: пророк - Сергей Александрович Плотников

«Вино будет гнать», — подумал он.

И был частично прав: Коннахи гнали, но не вино, а чистый спирт — и продавали его сразу в город, в самой Школе его было не достать, только то, что ставили на стол гостям. Уйлис расспросил своих учеников (оба второго ранга), которые общались с местными ребятами.

— Неужели и правда не пьянствуют, когда вон, прямо рядом сивуху гонят?

— Ну, нам сказали, что при желании достать можно, — неуверенно сказал один. — Но только за пределами Школы.

— А в самой Школе Пророк не велит! — добавил второй. — Он своим чудесным зрением сразу видит, кто наклюкался, и того ждет пустота между звезд!

— Что? — не понял Уйлис. — Убивает, что ли? За такой пустяк?

— Не убивает, — пояснил первый ученик. — Просто кто праведно живет, как по их культу положено, тот не в пустоту между звезд попадает, а в Царство Божие. А кто неправедно — тот в пустоту, и злые духи его там терзают! И пить вино в неположенное время и в излишестве — это, мол, неправедно.

Уйлис только фыркнул. Когда молодые здоровые парни слушались бредней жрецов!

Но скоро он выяснил, что главу Коннаха, он же Пророк, в Школе действительно уважали и слушались беспрекословно. Собственно, он понял почему — после первой же встречи. И написал мастеру Сорею:

'…Сперва, как вы и приказали, учитель, я пытался разыскать того, кто стоит за юным Коннахом. Так как в день нашего прибытия он отсутствовал в поместье, я начал разузнавать, кто из мастеров находится в каком положении. Узнав, что в отсутствии главы всем заправляет мастер Фиен Рен, и что к тому же его покои находятся рядом с покоями вдовствующей госпожи Коннах, я был уверен, что иного архитектора благополучия Школы Дуба можно не искать. Однако первая же встреча с Главой Дуба заставила меня отказаться от этого представления. Как мне описать Лиса Коннаха? Представьте юношу из хорошей семьи, лет пятнадцати или шестнадцати, внушительного телосложения, хотя ростом значительно ниже среднего, с ярко-рыжими волосами, как у графа Флитлина, — и манерами Великого мастера! Ибо никак иначе я не могу описать ореол внутреннего спокойствия и уверенности в своих силах, который окружает его и сквозит в каждом жесте и в каждом слове. Он исключительно любезен, однако, когда он говорит, даже мне хочется подчиняться — при том, что я ясно вижу в нем всего лишь перворангового бойца, силой не больше опытного подмастерья! Что еще удивительнее, ни малейшего следа высокомерия в нем нет: Коннах наблюдателен и умеет слушать. Хотя вы послали меня собирать сведения о Школе Дуба, разговаривая с ним, я никак не мог отделаться от ощущения, что через меня он куда больше узнает о нашей Школе Зимородка, чем я получаю сведений от него! Как будто по каждому моему вопросу он мог составить исчерпывающее представление о моем образе мыслей и порядках в нашей Школе. После этой встречи я уже не мог испытывать прежних сомнений в отношении слухов о бое в предгорьях Арнейда, который произвел на вас, учитель, столь бодрящее впечатление.

Что же касается бойцов Школы Дуба, то они кажутся мне умелыми и хорошо обученными, особенно те, кого глава Коннах назвал членами своего личного отряда. Я принимал экзамен у двоих из них, и могу сказать, что в обоих этих юношах виден серьезный потенциал…'

Письмо на пяти страницах Уйлис отправил вперед со своими учениками — а сам, с разрешения Главы Коннаха, задержался в Школе Дуба еще на неделю. Ему было интересно. Он ходил на проповеди под Дубом, разговаривал с другими мастерами и расспрашивал о предстоящей «серебряной реформе». Даже съездил с коротким визитом в Тверн. К своему мастеру он возвращался, нагруженный глубокими и довольно необычными для себя размышлениями.

* * *

Развязавшись с рудником, я наконец смог выделить время кадровому вопросу, который уже стоял весьма остро.

Разведку серебряной жилы я закончил в середине апреля, к концу апреля вернулся в поместье Коннах — уже без Соры, которая вынуждена была отправиться в Тверн по делам. И сразу из карьера попал на место: в смысле, был вынужден вовсю впрячься в подготовку очередных ранговых экзаменов.

На сей раз это были очень важные для меня экзамены: сам я в них участвовать не планировал, мой первый ранг явно не угрожал прорасти в высший в ближайшие несколько лет — и это абсолютно нормально, первый ранг для многих бойцов вообще остается их личной вершиной. А те, кому удается стать мастером, часто тратят на это и десять, и двадцать лет. Однако как раз весной планировали сдать на первый ранг несколько ребят из моей группы — Эвин, Джиль, Кирт, и Фирс. А не из моей группы, но из ближнего круга собирался попробовать свои силы Фейтл Мерви, мой бессменный «управляющий по промышленным делам». Он был несколько старше меня и моих согруппников, но я ведь никогда не тренировал его лично с намерением именно ускорить его рост в рангах!

Переход на первый ранг — очень важный этап в жизни любого бойца. В Школе обычно устраивают пир, но еще до этого пира новоиспеченные первые ранги и Глава совместно принимают решение о судьбе закончивших формальное обучение бойцов. Они могут либо остаться в Школе в качестве подмастерий с надеждой дорасти до мастеров — и тогда уже окончательно связывают свою жизнь со Школой. Не то чтобы они никогда и ни при каких обстоятельствах не могут ее покинуть: некоторые подмастерья, потеряв надежду получить высший ранг, все-таки уходят в свободное плавание. Но это редкость. В основном люди доживают при Школе. Или не доживают: «естественный отбор» среди подмастерий, активно участвующих в боевых наймах, тоже довольно суров. И все подмастерья приносят формализованную клятву верности, более жесткую, чем та, что приносят ученики (у учеников эта клятва временная, у подмастерий — бессрочная).

Так вот, всем ребятам из своей группы я твердо пообещал, что они могут остаться в Школе Дуба — и намеревался сдержать свое слово. Тем более, что подмастерий и мастеров нам в связи с расширением требовалось все больше, а группа у нас поредела: Герт и Рида переехали в Тверн как минимум на несколько лет, а Мика лежала в могиле на берегу озера Исс.

Но возникло непредвиденное осложнение в связи с проведением экзаменов.

Так-то любой боец старше пятого ранга более-менее точно определяет по уровню внутренней энергии,