Архимаг с Терры - Сергей Александрович Плотников

ухмылки пришел бы в ярость и зарубил бы нахала… — Вальтрен вздохнул. — Аркадий немного похож на шестого герцога Вайна по темпераменту, но лучше себя контролирует. Однако и он начинает сдавать. В частности, у него падает внимательность. Вспоминая Кельна — помнишь, я тебе говорил, что Аркадий должен был бы повести себя с мальчиком более чутко?

— Помню, — кивнул я.

О Кельне мы говорили недели три назад, сразу после того, как Вальтрен «перехватил» у меня мальца. Аркадий тоже пришелся к слову.

Я начал разговор с восхищенного вопроса: «Как это ты догадался вмешаться?» — имея в виду его гениальную идею насчет пажа. Благодаря тому, что Вальтрен появился в рубке в нужный момент и с нужными словами, нам легко удалось допросить мальчика и пристроить его к делу без лишнего напряга для всех и без срыва рабочего расписания.

На что Вальтрен ответил: «Жалко стало парня. Вы над ним нависали, как великаны! Он, небось, думал, что вы его съедите сейчас».

«В смысле, великаны? Ты, вообще-то, выше меня!»

«Ненамного. И хотя бы не похож на тяжеловооруженного рыцаря без доспехов!»

Возразить было нечего: я и в самом деле слегка перекомпенсировал детский тщедушный вид. В смысле, хорошая годная мускулатура вообще полезна боевому магу, и при изучении боевых искусств мышцы неизбежно отрастают. Но я слегка увлекся в какой-то момент, а потом искреннее восхищение девочек заставило эту форму «а-ля фитнес-тренер» поддерживать. Хотя до Мурата Исмаилова или до Аркадия после прокачки Теневой магией мне все равно далеко, да и не стремлюсь я их перещеголять, тут Вальтрен зря. Что я ему и сказал.

На это Вальтрен вздохнул и продолжил объяснять: «Кир, ты просто не понимаешь, что я имею в виду. Не отдаешь себе отчета, насколько сильное производишь впечатление! Потому что вырос в современной технической цивилизации. Вот тебе простой пример. Что ты подумаешь, если встретишь на улице всадника в полном доспехе, на боевой лошади?» «Что где-то рядом снимают кино». «Именно. А между тем во времена моего рождения для любого пешего без длинной пики в руках такая встреча — что с самой Смертью столкнуться. От одоспешенного рыцаря не убежать. Отбиться и почти без шансов — тоже почти без шансов. „Мне конец! Творец, отведи беду!“ — вот мысли пешего. Страшно, даже когда собственный отец выехал перед тобой и ласково заговаривает! — Вальтрен улыбнулся какому-то своему воспоминанию. — Потому что ребенок, выросший при феодальной формации, очень сильно чувствует свою уязвимость. Ты же производишь впечатление посильнее, чем доспешный рыцарь! Даже с маскировкой сияешь, как звезда — особенно на фоне местных! Не говоря уже о твоей пресловутой харизме.»

О какой такой харизме речь?.. Впрочем, девочки мне тоже что-то подобное говорили. И Аркадий упоминал — но давно, лет уже пять-шесть назад.

«Что касается меня, — продолжал Вальтрен, — то у меня, конечно, тоже яркий резерв, это да. И физически я, мягко говоря, не выгляжу слабаком. Но у меня выше голос, мягче черты лица, меньше руки. Ребенок это считывает хотя бы подсознательно. Ладно, я не удивлен, что ты сам не обратил внимание, насколько вы с Аркадием угрожающие фигуры, особенно в комплекте и для детского сознания! Ты вообще что чужие, что свои физические характеристики считываешь, кажется, только как статы в компьютерной игрушке… Если речь не идет о женщинах, разумеется, — тут Вальтрен улыбнулся. — Или, говоря в более лестных для тебя выражениях, ты не придаешь значения телам — только душам. Однако Аркадий той же невнимательностью не отличается, мог бы сообразить! И либо затеять свою обычную клоунаду, которая, как правило, расслабляет детей, либо позвать кого-то менее угрожающего. Что ж, пришлось мне брать на себя эту роль…».

Да, Аркадий действительно мог бы сообразить. Уж что-что, а сотню способов успокоить нервного подростка он еще в бытность свою аналитиком Службы изучил! А еще он мог бы зайти ко мне и Ксантиппе на кофе, когда я звал его на днях обсудить кое-какие магические приемы. Или ласково пообщаться с маленькой Лилией, которой, по-моему, уже все члены нашей экспедиции, кроме него, надарили игрушек и сладостей — почти все родители, почти все скучают по оставленным дома семьям! Или отправиться с Димой Соколовым и Женей Чмыревым на вылазку по метакосмическим окрестностям Цветка, чтобы изучить особенности местной фауны, они его приглашали, я в курсе. В общем, много чего он мог сделать. Тот Аркадий Весёлов, которого я знал, непременно сделал бы. Еще и меня бы ругал за излишнюю серьезность и развлекаться бы вытаскивал!

Неужели его так придавило лидерство?.. Кто мне когда-то говорил, что Аркадию пришлось научиться командовать поневоле, а так нет для него ничего более трудного — Бастрыкин или сам мой двуличный друг?

— Короче говоря, его надо спасать, — сказал Вальтрен. — По-моему, в этот раз он не способен выбраться самостоятельно.

— Спасать от чего? — хмуро спросил я. — От лишнего груза ответственности? Так вроде я с него уже снял все, что можно.

И действительно, когда я только стал архистратигом, мне показалось, что Аркадий повеселел. Во всяком случае, слегка расслабился и прекратил «выкать» старым друзьям. Но эффект оказался недостаточным.

— Не знаю, — сказал Вальтрен. — Если бы знал, уже бы принял меры сам. Мне кажется, что дома ему точно полегчает. Но домой еще надо добраться. А с таким настроением, как у него сейчас — можешь сам вообразить, какие риски это добавляет!

— Даже не хочу воображать, — отрезал я. — Ладно. Пусть сам скажет. Спасибо за этот разговор, Валь, я теперь вижу проблему четче.

— Всегда пожалуйста… — Вальтрен помолчал и неожиданно произнес: — Знаешь, давно хотел тебе рассказать, да вот как-то к слову не приходилось. Когда я был ребенком, в Вайне считалось, что хороший срок жизни — сорок или сорок пять лет. Ты уже увидел своих детей взрослыми, понянчил внуков, но еще здоров и крепок. Самое время, чтобы получить мечом в сердце или топором по башке! — он хмыкнул. — Одно время я искренне горевал, что переживу всех, кого люблю. Потом, к счастью, обнаружил, что у долгой жизни куда больше преимуществ, чем недостатков. Например, откажись я в свое время от моего меча, не дожил бы до рождения любимого поэта, — я хотел было спросить, кто у Вальтрена любимый поэт, но не стал: с шансами услышал бы ник одного из каких-то малоизвестных нишевых реперов, которых терпеть не могу.