Патриот. Смута. Том 3 - Евгений Колдаев

— Что происходит⁈ — Зло спросил я подходя.

Их было человек десять, стоящих прямо здесь у злополучной кучи. Но еще несколько скрывались в темноте, занималась разоблачением степняков. Охраной пленных тоже заведовали воронежские казаки.

М-да… А их здесь много. Как бы не вышло чего нехорошего.

— Мы кровь проливали, воевода. А этот… — Парень указал на Григория — Отобрать хочет.

— Это мой приказ.

Я уставился на него сурово. Смотрел исподлобья. Он вцепился в саблю, что болталась на поясе, тоже смотрел, взгляд не отводил. Вокруг все как-то подтянулись, напряглись.

Глава 19

Мы стояли и смотрели друг на друга. Люди за спиной главного мародера все сильнее нервничали. Противостоять воеводе, приведшему их к победе из-за дележа добычи, не казалось отличной идеей.

— Это мой приказ. Хочешь оспорить?

Я пристально уставился на предводителя не подчинившихся бойцов. Хищение трофейного имущества, получается. Да, в это время было положено так: кто добычу добыл, тому она и причитается, вроде бы все честно. Но! У нас все иначе. Должно быть иначе и будет. Оружие частично казенное у всех бойцов и плата за бой присутствует. Точнее нет. Не за бой, здесь нет наемников. За службу — оплата, земля, уважение.

А если отличился, то и награда может быть.

Я это с сотниками все обсуждал. Григорий из арсеналов под отчет выдавал имущество людям, а не просто так — держи, воюй, может быть потом вернешь. Нет — дали воевать, воюй, хочешь грабить, сдавай имущество, и на ближайшем крепком деревце мы тебя повесим.

У нас мародеров нет, грабителей нет. Мы здесь за землю воюем, за Родину, а не ради наживы. А если кто иначе мыслит, ему с нами не по пути.

Еще раз проговорить надо.

— Атаман где? — продолжал смотреть на него, шагнул вперед.

— Ранен он. — Скрипнул зубами предводитель жадных до добычи казаков. — Мы же кровь проливали, воевода.

— А мы нет? — я глянул ему за спину, чуть налево, чуть направо. Вновь уставился глаза в глаза. — Мы здесь все как один бились.

— Испокон веку так повелось! Воевода. — В голосе его слышались истерические нотки.

— Было. — Еще один шаг. — И царь на троне сидел из рода Рюриковичей. А сейчас, что?

Смотрел на него пристально. Выступил вперед, следил за тем, чтобы те, что стояли за спиной главаря, не решили пальнуть в меня из пистолетов или аркебуз. Еще не хватало так глупо помереть, внушая мародерам, что теперь все иначе будет. То, что они затеяли, смысла не имеет. Кому, черт возьми, они все это продадут?

Руку на эфес положил, произнес.

— Вам разве атаман не сказал, что все в арсеналы пойдет?

— Сказал. — Он дернулся, взгляд опустил.

— То есть приказ слышали.

Он кивнул, глаза уже не поднимал. Остальные как-то чуть отступили от своего предводителя.

— Тут и пушки из арсеналов, и кольчуги, и порох. Многое. — Говорил неспешно, сделал еще один шаг. — Сотоварищей новых снаряжать надо. Чтобы на Москву идти силой большой. А тебе все это, на что?

— Так это… Воевода.

— Как увезешь? Кому продашь? Ляхам, может, или к татарам поедешь?

— Да мы… — Он все больше терялся. — Да это…

— Тебе, чтобы земле русской служить, все дано. А это, не твое, это на дело пойдет. Чтобы царя на трон сажать. Чтобы выбрать его всей землей. Не хочешь разве?

— Но…

Я видел, как люди, стоящие за ним все сильнее пятились, отступали в темноту. Остался этот охочий до чужого добра человек один-одинешенек.

— Суда божьего, может, хочешь? — Я усмехнулся.

Он вскинул глаза, в них был страх. Даже нет, панический ужас. Видели они все, как я бился, как мурзу одним ударом свалил. Да, усталого, избитого. Не было в этом никакого подвига. Но, для них — это татарский лидер, вождь, отважный воин. Лучший среди степняков и полег мгновенно, считай.

Если бы видел этот человек мой поединок со свежим, полным сил Богатуром… Кстати, где он? Допросить бы надо. Так это, если бы видел, то вообще бы не смел сейчас перечить.

Он стоял, молчал, вновь глаза опустил.

— Проступок свой искупить должен. — Проговорил я спокойно. — Атамана не послушался. Мой приказ оспорил.

— Искуплю. — Проговорил он тихо. Злости в словах я не слушал.

Внезапно на колени упал, затараторил.

— Я это, положено же, а они, а мы, добро то, кровь-то, мы же… Не гневись воевода, не хотел я.

— Встань. Людей бери и иди пожар тушить. — Махнул рукой. — С глаз моих.

Вскочил, крикнул что-то, помчался вниз. Малая группа полковых шустро ретировалась вслед за ним. Здесь остались люди Григория и небольшое количество служилых, занимающихся охраной и изыманием у татар их имущества.

Повернулся к подьячему, улыбнулся.

— То ты жесток, неимоверно, воевода, а то милостив. — Погладил тот свою козлиную, тонкую бородку. — Думал, я, Игорь Васильевич, еще пара шагов и снесешь ему голову. Но, пожалел.

Еще я своих бойцов не вешал. А видимо когда-то придется это делать. Но, не сегодня. Не сейчас. Задачи иные.

Ответил медленно:

— У нас каждый человек на счету. Оружие бы достал, угрожал, так и было бы. А за слова… — Я сделал короткую паузу. — И желания постыдные… Пускай искупает.

Григорий пожал плечами, показывая всем видом, что мне виднее. Я же здесь главный, а ему все это как-то перебрать нужно, ценное с собратьями отнести в острог. Сейчас работа закипит.

Глянул я быстро, сколько всего мы добыли. Выходило прилично. Самые стойкие воины Кан-Темира были хорошо снаряжены и вооружены. Доспехи неплохие, причем немало. Да — металлических вряд ли больше тридцати, но есть тегиляи. Многие посеченные, частично, но починить же можно?

Сабли, копья, луки, стрелы.

Мушкетов нет — это плохо. Но, что есть. Как говорится — дареному коню… Здесь правда «конь» трофейный, забранный силой, но это мелочи.

Причем здесь, на вершине холма лежало далеко не все. Там, где сейчас шла борьба с огнем и на иных подступах тоже много трофеев. Армия Кан-Темира не была маленькой. Она превосходила нас в три, а может, и больше раза. Все это добытое имущество послужит хорошим подспорьем в сборе и снаряжении нашей армии. А самое важное — это кони. Понятно, что