Черные ночи - Геновева Димова

Вила едва заметно вздрогнула, однако немедленно скрыла это, притворившись, что потягивает свой чай.

— Пожалуйста, — взмолилась Косара, — я не знаю, как быть. Я не смогу все исправить, не зная, что мне противостоит.

Вила вздохнула. Внезапно она как никогда сильно осунулась и показалась еще дряхлее с этими ее седыми волосами и усталым, мрачным лицом.

— Глупая ты девочка… Что бы ты ни делала, этого уже не исправить. Мы все наделали слишком много ошибок. Знаешь, в чем главная проблема ведьм?

— В чем?

— Мы всегда думаем, что мы самые умные.

— Я не понима…

— Возвращая мратиняка назад в царство чудовищ, я знала, что все может к этому прийти. Барьер между нашими мирами и так был хрупок. Но мы просто должны были рискнуть, не правда ли? Либо рискнуть, либо встретить Темные дни без единого петушка.

— Итак, если бы София не призвала мратиняка…

— Нет смысла искать, кто больше всех виноват. Мы все вместе в это впутались — и перепутались, точно свиные кишки. София не призвала бы мратиняка, если бы сперва ты не расшатала барьер. Ты не расшатала бы барьер, если бы я лучше защищала тебя, молодую, от Змея. А Змей… Змей — результат ошибки, которая произошла задолго до твоего рождения.

Косара открыла рот, чтобы задать вопрос, но Вила прервала ее новым вздохом:

— Расскажу тебе все. Теперь-то от этого никуда не деться, так ведь? Однако… — фыркнула она, встав со своего места, — такие истории нужно не за чаем рассказывать.

Она рылась в шкафу, пока не нашла пыльную бутылку с прозрачной жидкостью.

— Что это? — спросила Косара, глядя, как старая ведьма разливает напиток по двум крошечным рюмкам.

— Водка. Импортная, — покосилась на этикетку Вила. — Кажется, осталась после развода.

Она протянула Косаре одну рюмку и чокнулась с ней:

— Да проживем мы еще сто лет! — И осушила емкость в один глоток.

Косара тоже выпила. Ее глаза наполнились слезами, и она едва не закашлялась. Не важно, что за заморское пойло это было, а горло оно обжигало не хуже домашней ракии.

— Что ж, — Вила снова села, — я расскажу тебе эту историю, но ты взамен пообещаешь не перебивать.

— Вила, я правда не думаю, что у нас есть время на…

— Я расскажу тебе историю, — настаивала Вила. — И я ручаюсь, она тебе понравится.

— Ладно, — нетерпеливо сказала Косара, все еще не понимая, почему Вила так спокойна.

Неужто ее настигло старческое слабоумие? Только не это. Ведь если и впрямь оно, то Косаре придется разбираться со всем в одиночку, и тогда городу действительно хана.

— Ладно, говорю, — повторила Косара, ведь Вила все еще выжидающе смотрела на нее. — Обещаю.

Вила откинулась на спинку стула. Пламя очага бросило длинные тени на ее лицо. Когда она заговорила вновь, то сделала это голосом бывалой рассказчицы, более низким, чем обычно:

— Давным-давно, за тридевять земель, в тридесятом царстве, как учат нас старые сказки, стояла одна деревушка. Была она, на первый взгляд, совсем обычной: с черепичными крышами у кирпичных домиков, с пыльными дорогами и осликами, тянущими повозки, с пшеничными полями, бахчами и садами, где произрастали прекрасные розы. И все бы ничего, да только в канун Нового года мир делал полный оборот и сталкивался с другим тридесятым царством, так что целых двенадцать дней в деревушке гостили необычные существа.

Косара хотела что-то спросить, но Вила подняла костлявый палец:

— Ты обещала!

И Косара согласилась: рот на замок, пока не закончится байка дряхлой колдуньи. Однако если Вила тотчас же не перейдет к сути, Косара встанет и уйдет — у нее не было времени на глупости.

— Как я уже сказала, — с нажимом продолжила Вила, — в канун Нового года в деревню всегда наведывались странные гости. Говорили они на чудно́м языке, зато их острые клинки говорили сами за себя. Их правитель был красивым мужчиной, носившим златые волосы и прекрасную одежду, однако вел он себя как обычный бандит. Он пришел собирать дань с местных жителей, пригрозив сровнять всю деревушку с землей.

Знаю-знаю, о чем ты думаешь. Почему местным жителям было просто не перебраться в место получше? Причина проста. Это чужое царство подарило им не только полные страха дни — оно также подарило им магию. Невиданные амулеты и талисманы. Свитки и книги заклинаний, за которыми люди съезжались со всего света.

И была в деревне одна ведьма. И глаза ее не глядели на то, как ее народ весь год трудится не покладая рук, чтобы отдать все заработанные гроши этому царьку. В деревне ходили слухи, что источником силы заморских гостей, ключом к их могуществу была какая-то яблоня. Это древо якобы произрастало в саду их правителя и каждые сто лет давало всего одно золотое яблоко. Семена яблока каждый раз аккуратно высаживались, и тогда старое древо умирало, а на его месте вырастало новое. К счастью для ведьмы, ей не пришлось долго ждать. И уже через год, когда яблоня готовилось родить свое яблоко, она пробралась в тот самый сад.

У тебя на лице написана сотня вопросов, и, честно говоря, если бы я стала на них отвечать, не упуская ни единой детали, то не управилась бы и до завтра. Итак, ведьма пробралась на торговое судно, переплыла кишащее монстрами море, исходила густые леса, где у корней таились рогатые звери, а в кронах гнездились вещие птицы; и когда она наконец добралась до дворца, то прикинулась самой обыкновенной кухаркой. Ведь она знала, что порой в самую простую ложь верится охотнее всего.

Как бы там ни было, скоро она нашла яблоню. Ту, что выросла выше самой высокой башни, — листья этого дерева затерялись в облаках. Ведьма знала: сперва нужно ублажить древо, чтобы получить в дар его плоды, так что она, как заправская колдунья, в первый же день принесла ему кровавую жертву. Она напоила корни яблони петушиной кровью, и мать сыра земля напилась того же.

Прогневалось древо. Отходило ее своими ветками, разбередило почву под ее ногами. Ведьма быстро смекнула, в чем был ее промах, и на другой день отдала яблоне свое золотое кольцо, спрятав его в дупле. Древо приласкало ее своими листьями. Но для третьего дня ведьме пришлось придумать нечто поистине изощренное, иначе она бы просто не успела запасть в сердце древу. Ведьма обрезала свои косы, черные как ночь и длиной до земли, и сплела