Слияние - Инди Видум

— Довожу автомобиль до готовности, если можно так сказать. Вы не знаете, Алексей Фомич, где можно найти краситель, который ляжет на металл от механизмусов? Предвосхищая ваш вопрос, сразу скажу, что это поможет доделать и паука для княжны.

— Есть хорошие алхимические красители, — задумался он. — Но дороговато. И представителя рядом нет. Ближайший — в Курмене.

— То есть там можно будет закупить нужное?

— Покрасить, скорее всего, тоже. Там и мастерская нужная имеется. У них есть опыт и оборудование. Краска эта сохнет, кажется, сутки за один слой. Но держится хорошо, одного слоя может хватить.

Известие было со всех сторон замечательным. Появился легальный повод съездить в Курмень, где я сяду на ночной дирижабль и на следующий день прогуляюсь по центру столицы, отловлю недостающее для сбора моей реликвии. Не дело оставлять осколок в дурных руках.

Козырева я расспросил внимательнейшим образом. Узнал и точный адрес мастерской, услугами которой Козыреву довелось воспользоваться, и примерные цены. Именно что примерные: они сильно зависели и от объема, и от цвета. Цена меня беспокоила мало: деньги у меня, благодаря куликовскому родственнику, теперь были. Хватит и на покраску, и на поездку в столицу.

До конторы я все-таки прогулялся, где обнаружил, что весь архив начали укладывать по коробкам, готовя к вывозу. Служащий тщательнейшим образом записывал укладываемые папки в прилагаемую к каждой коробке опись, но с радостью отвлекся от этого дела, чтобы обрушить на меня ворох новостей, но не касательно того, куда переедет архив (этого он пока не знал), а по поводу повторно украденной реликвии. Выдвигались и обвинения в сторону Бобрикова: задержанный ворюга молчать не стал, и хотя князь Бобриков заявил о наглом поклепе, слухи все равно пошли. Причем разносящие их были уверены, что этот князь приложил к краже руку. Собственно, нового я ничего не узнал, но пришлось строить удивленную физиономию и возмущаться коварством отпетого негодяя, каковым представился в рассказе соседский князь.

— Дурная кровь! — вещал служащий. — Вот что бывает, когда женятся на ком попало. Разве среди чистокровных аристократических отпрысков мог найтись подобный негодяй?

— Вы же сами вчера упоминали моего кузена, — напомнил я. — По факту он обокрал родного дядю.

— Как вы не понимаете, это совсем другое дело! — заявил он.

И с жаром принялся объяснять, чем один обворовавший одного князя племянник отличается от другого племянника, обворовавшего другого князя. Доказательства там были такие, что я с легкостью мог бы их опровергнуть. Но смысл? Мне еще жить в этом месте, а сюда я пришел не спорить, а читать газеты. Поэтому доводы выслушал, со всеми согласился, после чего наконец получил доступ к новостям печатным.

Первым делом просмотрел рекламные объявления, но ничего подходящего не вычитал. После чего перешел уже к новостям, которые меня порадовали даже не тем, что схватившиеся за княжеский титул Вороновы устроили безобразный скандал, а тем, что скандал этот случился рядом с домом младшего, адрес которого оказался прекрасно различим на фотографии, запечатлевшей скандал. Дядюшка с перекошенной от злости физиономией выглядел на редкость отвратительно, в отличие от кузена — как и на предыдущей фотографии, младший Воронов казался образцовым офицером. Чеканный профиль, исполненный чувства собственного достоинства, сильно контрастировал с обрюзгшей рожей.

Запомнив адрес, я вернул газеты служащему, попрощался и ушел, по дороге начиная прикидывать, как все провернуть и стоит ли что купить в столице или мне пока хватит имеющегося.

Валерон вернулся раньше меня, и, когда я зашел в дом, они с Прохоровым под присмотром Мити уже вовсю потрошили контейнер со шторами, среди которых Прохоров одобрил сразу несколько вариантов по плотности. В результате мех крестлогов в салоне закрылся благородным темно-синим бархатом, который мы крепили до поздней ночи, потому что я предупредил Прохорова об утреннем отъезде на покраску. Последнее, разумеется, если удастся договориться.

Плохо, что телефоны пока были не слишком распространены и нельзя было созвониться и узнать, могут ли они в принципе покрасить нашу машину и если могут, то в какой цвет.

Паука княжны я тоже загрузил в багажник, надеясь, что уж розовая краска найдется. Бантик, к сожалению, я так и не выковал, значит, придется обойтись без него. Или взять какое-нибудь украшение для штор, коих в упаковочном контейнере хватало. Какие-то шнуры, кисти, тканевые и металлические цветы и бабочки. Вот ведь, жили люди, с любовью украшали свой дом, а теперь от них даже могилы не осталось, одни контейнеры, которые тварей не заинтересовали.

— А неча жадничать, — сказал Прохоров, потому что я умудрился все это высказать не только про себя, но и вслух, когда мы пили чай уже перед сном.

— Бросили бы вещи — быстро бы выбрались. Но нет, паковали все, вот и померли ни за что ни про что. Счас вона лохматый свой внутренний мир расширит и перетаскает все. Че вещам-то пропадать вместе с хозяевами? Пристроим, че целое-то осталось.

— Не называй меня лохматым, — ощерился Валерон. — У меня очень красивая аккуратная шерстка, не то что у тебя.

— Я ж из уважения, — ответил Прохоров. — У тя имя вона какое красивое, нельзя ж его кажный день использовать.

— Оно от использования не портится, — возмущенно тявкнул Валерон. — Его Петр и без того сократил с полной формы. Я — Валерон, а не кто попало, понятно?

— Чего уж не понять? Но опять же, имя у тя редкое, запоминающееся, иной раз вместо него че другое стоит сказать.

— Нас здесь, кроме Петра и Мити, никто не слушает. Так что, будь любезен называть меня по полному имени.

— Хорошо, — коротко сказал Прохоров и отодвинул миску с хворостом от Валерона.

— Эй, это оставь, — сразу заволновался тот.

— Это для моего лохматого друга, а не для напыщенного сноба, чье имя я даж не выговорю без ошибки, — отрезал Прохоров.

— Ладно, — неохотно разрешил Валерон, — можешь меня иногда называть лохматым. Но только иногда.

Он независимо придвинул к себе поближе миску с хворостом и исподлобья глянул на нас: не вздумаем ли отобрать расширяющую пространство еду. Но возражений от нас не последовало, поэтому Валерон уже спокойно очистил мисочку и с чистой совестью отправился спать ко мне в комнату на вторую подушку. Вариант с подушкой в чемодане