Слияние - Инди Видум

он все также отвергал, считая, что спать должен на одном уровне со мной. Или выше. Как более высокоразвитое существо. Последнее он не говорил, разумеется, но судя по взглядам, полным превосходства, частенько думал. Еще бы: у нас не было такой замечательной шелковистой шерсти и огромного внутреннего пространства. И способности к прохождению сквозь стены отсутствовали. Короче говоря, с точки зрения Валерона, мы были неполноценными особями, куда хуже разбирающимися в магии.

Встали мы рано, быстро перекусили и выехали. Преимущества нового салона были налицо: я там даже обогрев успел поставить в дополнение к мягким сидениям и почти полному отсутствию щелей, через которые мог задувать холодный воздух. И внешне машина выглядела довольно симпатично, больше ничем не напоминая тот полуигрушечный вариант, на котором мы не так давно выезжали.

Стражник на воротах Дугарска это тоже отметил, долго не верил, что мы собрали такую красоту сами. Я аж возгордился, хотя работы с машиной еще хватало. А уж после покраски она вообще будет выглядеть исключительно транспортом элиты.

Валерон в этот раз устроился не на коленях, моих или прохоровских, а на специально прихваченной из дома для этого дела подушке. Задних сидений пока не было, но это компенсировал подложенный под подушку большой ящик, закрепленный на полу. Для мелкого помощника идеальный вариант: хочет — дрыхнет, хочет — следит за окрестностями. В основном он предпочитал первый вариант, отоспался за все дни разом.

В Курмень сегодня мы добрались быстрее: на пустой дороге машина выдавала скорость куда больше, чем ее первый вариант. Ту я не рисковал разгонять из-за неуверенности в конструкции и открытого кузова. Да и не факт, что капризные водные элементали выдали бы нужную скорость. Все же новый двигатель куда мощнее и надежнее.

— Быстро приехали, — отметил Прохоров, когда мы в районе обеда уже въезжали в Курмень.

— Мы и выехали раньше, — напомнил я. — Часов семь точно в дороге провели.

Скорость при въезде в город я снизил и сейчас вынужден был фактически плестись по улицам, иначе не миновать несчастных случаев — народ здесь к быстрым скоростям непривычен.

Первым делом я заехал в мастерскую, про которую рассказал Козырев.

Первое, что там бросилось в глаза, — это образцы различных материалов, крашенные разными типами красителей. Для металла механизмусов нужный краситель тоже был, причем розовый нанесли на металлический бантик со стразами — таким образом показали, что краска не сцепляется ни с чем, кроме нужного материала. Стразы остались чистыми и блестели как раз так, как должна блестеть обработанная стекляшка. Я осмотрел изделие и пришел к выводу, что стразы были вставлены точно до того, как наносили краску, значит, не обманывают, и наши окна останутся без потеков краски, даже если их вдруг забудут закрыть.

Именно этот бантик я сразу попросил продать, но мне показали целую коробку таких изделий, которые использовались для демонстрации клиентам возможностей местных красок. Поэтому к паучихе бантик я пристроил, используя заклинание адского паяльника, а красить их будут одновременно.

Дело это было небыстрым: сегодня только нанесут слой зелья, подготавливающего поверхность. А за покраску возьмутся уже завтра утром. Второй слой нанесут вечером — и послезавтра утром автомобиль и паука можно будет забирать уже полностью готовыми.

Цвет для автомобиля я выбрал темно-синий, после чего подписал два договора и внес предоплату в пятьдесят процентов.

Оставалось выгрузить вещи в гостиничном номере и отогнать машину.

— Петь, мож, я с тобой полечу? — неожиданно предложил Прохоров. — Деньги на дирижабль у меня есть, столицу я раньше не видел. Интересно же. А здеся че мне делать-то? Куковать в гостинице? Тоска.

А еще он, скорее всего, опасался очередной встречи с «любимыми» родственниками, о которых я напрочь забыл — вспомнил бы вовремя, может, и обошелся бы в поездке без помощи Прохорова, хотя он пару раз по дороге подменял меня за рулем. Машину было где оставить — сарай для покраски в закрытом дворе, не угонят.

— Полетели, — согласился я. — Закупишься нужным под алхимию. Ты-то точно не забудешь.

Мы забрали из машины мой саквояж и прохоровский мешок с одним контейнером. Остальные контейнеры и подушку Валерона мы отправили в салонный ящик, на котором стоял артефактный замок. Загонять автомобиль в сарай пришлось лично, потому что защита активации двигателя тоже была на основе Живой печати и реагировала только на меня и Прохорова. Доступ остальным я давать не собирался, хотя и понимал, что это создает определенные неудобства. Но за запрошенные деньги они должны все неудобства преодолевать быстро и с песнями. И благодарить, что их настолько мало.

Глава 21

В дирижабле мы с Прохоровым заняли соседние каюты. Стюард его одежду отметил едва заметным пренебрежительным взглядом, и хотя в дальнейшем был сама любезность, мой напарник обратил на это внимание. Едва мы взлетели, он пришел ко мне и принялся возмущаться:

— Было бы с чего так важничать. Здеся не комнаты, а клетушки крошечные. Даж не развернуться никак.

— Полет в этих клетушках стоит очень и очень дорого. Такое позволить себе могут только обеспеченные люди. Ты таковым не выглядишь, уж прости, Гриша. Скорее всего, тебя приняли за моего камердинера.

— Кого?

— Это личный слуга при богатом господине. Следит за одеждой и обувью, выполняет поручения, — пояснил я, наблюдая, как вытягивается его физиономия. — Князьям он попросту положен по статусу. Но вообще, Гриша, если хочешь стать дворянином, должен соответствовать и по одежде, и по разговору.

— А че, кому и разговор мой не нравится? — возмутился он.

— Он выдает в тебе выходца из низов.

— Учиться надо, — тявкнул Валерон. — К примеру, про меня никто не скажет, что я неграмотный крестьянин.

— Агась, про тебя скажут, что ты мелкая брехливая собака, — согласился Прохоров.

— Сам ты брехливый, — обиделся Валерон. — А еще позаниматься с тобой хотел культурой речи. Теперь фиг тебе. Не хочу даже с тобой в одной комнате находиться. Пойду лучше гляну, вдруг кто злоумышляет.

— Погодь. Извиняюсь, не подумал маленько, — торопливо бросил Прохоров, но ему уже никто не ответил — Валерон ушел на дело.

— Думать надо до того, как что-то говоришь, потому что потом бывает поздно, — заметил я.

— А че он меня неграмотным крестьянином называет? Три класса у меня, как-никак.

— Потому что ты говоришь как неграмотный крестьянин. В школе тебе дали самые основы, которые ты