Первая кудесница Империи - Колин Ви

При этих словах Надежда всхлипнула и закрыла рот руками.

Я молча кивнула, подошла и осторожно коснулась тонкой нити, опоясывающей ее шею. С полной сосредоточенностью я развязала то, о чём просил меня призрак.

Когда всё было завершено, обе сестры облегченно выдохнули. Надежда не выдержала — и выбежала из комнаты. А мы с Софьей остались наедине.

— Спасибо, Кудесница.

Мы подошли к окну и молча смотрели, как на улице суетятся люди. У каждого — свои дела, своя жизнь… но в этой тишине всё это казалось таким неважным.

— Хочешь увидеть ещё кого-то? — осторожно спросила я. — Может, свою девочку? Или мужа?

— Нет, — вздохнула она как живая. — Мёртвым не стоит приближаться к новой жизни. А о муже… я уже всё сказала.

Она на мгновение замолчала, а потом улыбнулась чуть теплее:

— Ты уже познакомилась с моей крошкой?

— Пока нет, — честно призналась я.

— А хочешь?

Я сразу поняла, к чему она ведёт, и ответила так, как чувствовала:

— Я только недавно начала понимать, кто я есть. Всё даётся мне не без труда… Но с радостью бы подружилась с твоей дочерью. И, правда, стала бы ей верной подругой, — улыбнулась я, глядя на призрачное лицо той, которой вначале даже немного завидовала.

Мы поговорили ещё немного. А потом Софья позволила мне взять из дубового буфета фарфоровую куклу.

Она будто звала меня.

Проводив дух обратно в его тихий, спокойный мир, направилась туда, где меня ждали.

Я была уверена: Надежда обязательно обвенчается со своим суженым — уже не тайно, а открыто.

А Софья наконец обретет покой.

Грустно улыбнулась дому, от которого теперь не тянуло болью и тоской, и шагнула в уже растянутые силки.

Глава 49. Путь домой

Перемещения не подчинялись моей воле. В груди вспыхнула тревога — резкая, неотвратимая, будто судьба приближалась к своей развязке. Я распахнула глаза, надеясь, что это просто страх, но вместо этого услышала пение. Меня тянуло на зов.

Я резко мотнула головой. — Нет. Я — хозяйка своей судьбы.

Тяжёлая коса распалась, и чёрные пряди разметались по плечам, потом взметнулись как ореол.

В ушах звучал глухой стук — это билось сердце моего мужчины. Перед глазами стремительно мелькали чужие образы, события, лица. Я будто оказалась в центрифуги, и чем сильнее старалась выбраться оттуда, тем больше она кружила меня.

Крик ужаса вырвался из горла. Колени дрожали. Всё происходящее казалось пугающе реальным — настолько, что не оставалось сомнений: я лечу в объятия самой смерти.

Место куда я рухнула, оказалось удивительным. Будто невидимый вихрь вырвал меня из потока и швырнул, как непосильную ношу.

Приземление было болезненным: колени с глухим стуком ударились о каменный пол.

— Ох… — с трудом выдохнула я и поднялась.

Это точно было не то место, куда я собиралась. По бокам тянулись каменные стены, уходящие вверх к куполу невероятной высоты.

В самом центре возвышался валун, а над ним зияла дыра в своде, сквозь которую проникал бледный лунный свет.

Голубоватое сияние разливалось по залу, полностью озаряя помещение. Со смесью тревоги и невольного восхищения я всматривалась в каждый угол этого удивительного пространства.

Здесь, казалось, природа и человек соревновались в умении творить невозможное — и оба превзошли себя.

Озорной ветерок взметнул подол моего платья, едва заметно коснулся волос, пробуждая по спине резвые мурашки.

Не знаю почему, но я будто и вправду вернулась домой. Такое сладкое ощущение от которого слезы навернулись. Как же тяжело разделить чувство человека и существа. Осторожно прикоснулась к одной из стен, разделяющей помещение на множество коридоров, и удивилась, как знакомо выглядели символы, вбитые в камень.

Валун походил на суровый трон — с каменными подлокотниками и резной спинкой высотой почти в два метра.

При виде трона моя сила радостно взметнулась, словно узнала что-то родное. Я с трудом удержалась, чтобы не броситься вперёд и не сесть на него без раздумий.

Внутри, как морская пена, поднималась волна желания — взойти на этот трон и окунуться в новый свет старой луны.

Голубое свечение, приятное пение на древнем языке, зов — всё сливалось в ощущение, что настал мой час.

Час возвыситься и наконец принять то, что принадлежит мне по праву. Так много чувств, и ни одной мысли о том, что здесь может быть что-то неправильное.

Биение сердца моего мужчины вновь заглушил многоголосый гул… Меня просили, молили, вели — вернуться к старым порядкам, стать тем, кем я должна быть.

Разгоряченная, с пылающими щеками от нового желания, я медленно шагнула к центру древнего, как сам этот мир, капище. Меня завораживали и гипнотизировали. Здесь пели обо мне. Здесь пленили свет моей магии.

Скользящими движениями по холодному полу я приблизилась вплотную к трону. Юбки мягко шуршали при каждом моём шаге. Волосы струились по воздуху, как живые змейки, а я — в чужом, неосознанном экстазе — читала символы, вырезанные на валуне.

Под моим взглядом каждый из них вспыхивал тем светом, который ему предназначался. Я помнила их. Помнила каждый смысл, каждую грань. По моему велению мои дети — мои создания — однажды вписывали их сюда. Здесь было всё: и рождение, и гибель мира.

Я хищно улыбнулась, когда, обернувшись, увидела: меня уже окружают. Люди и нелюди. Все коленопреклоненные.

Пение, взмывающее к куполу, становилось всё громче — словно само пространство усиливало зов к моей сущности.

Моя кожа засветилась. Ноги оторвались от пола. Я — возвышалась. Преображалась.

Вместо прежнего платья на мне соткалось новое — бело-серебристое из самого света луны. Кожа мерцала и переливалась, пока подол длинного, полупрозрачного платья трепетал в лёгком ветерке.

Я счастливо рассмеялась и, обнажив бедро через высокий разрез, шагнула вперёд. Величественно села на трон и снисходительно посмотрела на поданых.

— Я услышала ваш зов, дети мои! — уверенный голос пронзил пространство, заставляя мурашки пробежаться по коже у всех присутствующих.

Я сама вздрогнула — будто очнулась из самого прекрасного сна. Захотелось встряхнуть головой и прийти в себя… Но вместо этого мои губы продолжили говорить:

— Моё воплощение старалось сохранить равновесие между нашими расами. Я позволила ей пройти путь, испытать судьбу — и убедить меня в том, что все не напрасно. Четно! Люди никогда не станут нам друзьями. И миру пора расколоться, чтобы обе расы смогли выжить.

Мой голос, завораживающий, сильный, певучий, разнесся под сводами и заставил всех склонить головы.