«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

class="p1">— Проверьте 12−24–33 вест-вест-надир! — навигатор выводит координаты на экран и проговаривает их вслух, так у них положено. — Возможно, девятый эгидроф!

— Скорее, ангар! Внимание!

Рэм видит, как прямо из каменюки появляется хаттская «игла»!

Так вот где они прячутся! На орбите Меркурия с войны сохранились ангары! Кто же зачищал тут всё, какой идиот?

— Внимание, рапорт! Вижу «иглу»! — подключается главный навигатор Ивен Млич, и просчёт уходит шлюпкам.

А «Персефона» продолжает нестись по орбите, выдавая себя за приманку. Может, ещё какая «игла» клюнет?

В висках у Рэма вдруг возникает колкая боль, но тут же проходит.

Он видит, как Дерен довольно успешно атакует каменюку, и понимает, что пилоты вычислили излучатель.

Хитро! Дерен — истник. Он чует и то, что не видят ещё связисты, навигаторы, инженеры-радиоэлектронщики. Источник атаки издох, едва начал работать. Красава Дерен!

Рэм кусает губы до крови, ему хочется в бой.

Эгидрофы тоже не спят. Они выстраиваются в две пирамиды и ведут с шустрыми шлюпками смертельно опасную игру.

Такое построение защищает их и от крейсера. Но «Персефона» не лезет в драку. Идёт разведка поля боя.

А вот брандеры от шлюпок — не отличить, это Келли придумал здорово!

Они уверенно пляшут, уклоняясь от огня эгидрофов. Опасен только дальний огонь этих махин, и шлюпки быстро разрывают дистанцию, чтобы попасть в слепую зону.

Построение пирамидой частично выручает врагов. Но один из брандеров, Рэм видит, что там Бо, удачно выходит на расстояние поражения, и все остальные шлюпки бросаются в рассыпную!

Сердце Рэма сжимается: Бо не собирается покидать шлюпку! Маячок его так и висит над ней на навигационной модели пространства!

Неужели Бо способен пережить аннигиляцию?

Или он тянет до последнего?

Ну же? Назад!

Глава 56

«Персефона». Брандеры

Капитан Пайел инструктировал сержанта Леона, самого опытного из дежурных: кому отвечать, кому не отвечать ни при каком раскладе, и что делать, если вдруг пробьётся сообщение от командования?

Шлюпки уже готовились атаковать хаттские эгидрофы, а капитан Пайел готовился уклониться от своих прямых обязанностей — изображения патентованного болвана, запертого в четырёх стенах рубки.

Во время боя капитану имперского крейсера положено находиться в рубке. Так записано в уставе. Чтобы иметь возможность отдавать приказы и лично реагировать на прямые «звонки» командования.

Рубка расположена в самой защищённой части корабля. Там имеется выход на все боевые и технические службы крейсера, есть возможность развернуть навигационный просчёт картины боя или проекцию пространства за бортом, но всё это не разом, а по запросу, по очереди.

Капитанская рубка — не большой глаз, а, скорее, большое сердце, к которому стекаются все вены и артерии корабельного организма. Дело капитана — отдать приказ, остальное — задача подчинённых.

Однако не всем капитанам нравится сидеть в скорлупе мегазащищённой рубки не имея полного навигационного обзора. А импл-капитану Гордону Пайелу, выслужившемуся из пилотов, вообще казалось, что он прячется в капитанской, пока экипаж работает на острие риска.

Сердце-то у капитана было молодое и беспокойное. И потому из рубки он руководил редко. Можно даже сказать — почти никогда.

Вот и на этот раз он, привычно бросив капитанскую связь на Леона, наставительно похлопал «капитанского» сержанта по плечу и решил подняться на рапорт, а оттуда — на любимый балкончик Ивэна Млича, позволяющий видеть сразу и рапорт, и навигационный зал.

Конечно, он понимал, что этот бой — особенный. И лучше бы следовать уставу и сидеть, где положено. Ведь могло так случиться, что и доложить потом будет некому.

Кэп даже немного поругал себя для порядка, пока поднимался на рапорт.

Ну то есть, сначала себя, потом начальство… Кто вообще придумал, что капитан крейсера должен, как говорящая кукла, сидеть в рубке и отдавать оттуда приказы?

Капитан ещё вроде бы не в маразме. Он и за пульт шлюпки усесться способен, если дело пойдёт совсем плохо. А в рубке сидеть — это ташипа надо бы завести. Чтобы тявкал в микрофон, изображая помехи связи.

Да и вообще… Связи-то с командованием никакой пока не предвиделось.

Её просто не было — ни дальней, ни ближней. Связисты только оценивали обстановку, готовясь запускать зонды.

В этот момент на капитанский браслет пришло уточнение от Роса по брандерам, и мысли кэпа свернули на проторённую рабочую колею. Он стал изучать схему с Азертами и Бо и забыл, на какую тему пытался оправдываться.

Отсутствие связи несло экипажу «Персефоны» не только минусы, но и большие плюсы. Никто не ломал картину боя и не лез под горячую руку с идиотскими приказами.

Нужно было успеть воспользоваться этим преимуществом. Ведь ещё каких-то десять минут — и гамбарские хатты, и «Мирный» с «Лазаром» появятся на лидарах «Персефоны». И хотя бы в пределах видимости какую-то связь продавить смогут.

Ну и начнут мешаться под ногами, к эйниткам не ходи! А там — не далеко и до «созвона» с начальством!

Ситуация у Меркурия была сложной. Тут или бить сразу и наповал, не слушая никого, или играть в политес и огрести немерено.

Антивещество опасно и не всегда предсказуемо. Если что-то пойдёт не так, кэпу опять будут пытаться открутить голову, на этот раз бюрократическими методами.

Но жизни своих людей капитан Пайел ценил больше, чем репутацию.

Поднявшись на рапорт, он прошёлся по круглому белому залу, здороваясь со старшими служб. Нашёл для каждого пару-отройку хороших слов, а молчуна Роса ободряюще огрел по спине.

Высмотрел Млича, загнавшего свой балкончик на максимально возможную высоту. Помахал ему: меня забери!

Млич снизился и забрал. И скоро, взлетев на самую верхотуру, капитан Пайел уже парил вместе с ним над рапортом и навигаторским залом, как хуг над стадом зому.

Рапорт лежал под ними белым амфитеатром — с пультами дежурных служб крейсера и червоточинами экранов связи. Точно по центру рапорта был расположен колодец, ведущий в навигационный зал.

Обычно над колодцем и лепил свой балкончик Млич. Сидел там, поглядывая на подчинённых и на смоделированное пространство боя над рапортом.

Но сегодня балкончик решили поднять повыше. Капитану было важно видеть сейчас весь экипаж. Он хотел оценивать не только объёмную модель ближнего космоса и треки шлюпок, но и людей: их сосредоточенные напряжённые лица. По ним он тоже понимал обстановку.

Пока всё вокруг дышало уверенностью.

На рапорте и в навигаторском зале сосредоточенно считали и анализировали. Паники не было — видали и не такое.

Враги тоже не показывали признаков беспокойства. Хаттские эгидрофы неспешно выстраивались для боя, не очень-то опасаясь пары десятков шлюпок единственного крейсера. Они полагали,