Фантастика 2025-149 - Сергей Хардин

а не как у просителя на бирже труда, выпрашивающего пособие. — И, насколько мне известно из достоверных источников, госпожа Сияна очень даже желает со мной потолковать. Или я что-то путаю в сей сложной международной обстановке?

Я даже попытался изобразить на лице нечто вроде дружелюбной располагающей улыбки, хотя чувствовал себя как на допросе у особо дотошного налогового инспектора.

Стражник недоверчиво хмыкнул, но кивнул, видимо, моя фамилия ему что-то смутно сказала, или флаг града Весёлого, который нёс один из моих ребят, произвёл некоторое впечатление.

Он повернул свою тыкву и проорал какие-то гортанные инструкции кому-то там внизу, кого я не видел за высокими стенами.

— Ну, это… Жди тогда тут, — буркнул он мне, снова обращаясь ко мне. — Она скоро будет. Если не поменялось, конечно…

Последнее слова прозвучали очень многозначительно, судя по выражению его мутных усталых глаз.

Меня снова охватило какое-то неприятное, сосущее под ложечкой беспокойство, пока я разглядывал бурлящий военный лагерь. Я так, на глазок прикинул, тут штыков сто пятьдесят, не больше, активно гоняли строевую, ну или что-то типа того, отрабатывали какие-то приёмы и явно собирались в дальний путь.

Телеги, запряжённые здоровенными ломовыми лошадьми, грузили всяким военным барахлом: мешками с провиантом, бочонками с водой или пивом, связками стрел.

А не занятые тяжёлой работой здоровенные мужики, сбившись в кучки, травили анекдоты и ржали, как кони, предвкушая, видимо, знатную заварушку и возможность наконец-то свалить из этой, надо полагать, порядком опостылевшей им дыры.

При этом, насколько я мог судить, все сплошь не местное ополчение, собранное для обороны родных стен, а, мать их так, полноценный экспедиционный корпус, готовый рвануть на войну хоть на край света.

Только вот вопрос на миллион золотых: против кого они тут так активно навострили лыжи? Против меня и моего дорогого поселения? От этой мысли стало как-то совсем неуютно.

Минут через десять, которые тянулись как резиновые, медленно и нудно, на верхотуре ворот из-за частокола острых, как зубы дракона, кольев, высунулась знакомая голова Сияны.

Смотрела она на меня сверху вниз, как Ленин на буржуазию, с этаким плохо скрываемым превосходством.

— Значит, получил моё послание? — спросила она. Голос у неё звучал натянуто, как струна, готовая вот-вот лопнуть. Я сразу заметил, что стражники, окружавшие её плотным кольцом, все как на иголках, пальцы на тетивах.

Луки на меня уже не целили, слава богу, но стрелы у каждого наложены, готовые сорваться в любой момент. Одно неловкое движение с моей стороны, и я рисковал превратиться в импровизированного ежика.

Весело, блин, нечего сказать! Дипломатия в действии.

Поднялся ветер, что оказалось некстати, потому что он мешал спокойно и с достоинством разговаривать.

— Получил, как же не получить, — крикнул я в ответ, стараясь перекричать порывы ветра, — И ты считаешь нормальным брать в заложники моего дипломата? Это что, новый писк моды в международных отношениях по-шиловски? Какие-то новые веяния в дипломатическом этикете?

Я старался придать голосу максимум сарказма, чтобы она поняла, что я не в восторге от такого «тёплого» приема.

— А объявлять войну одному из моих протекторатов — это, по-твоему, нормально⁈ Соответствует всем нормам международного права, да⁈ — взвизгнула она в ответ, едва не сорвавшись на фальцет. Голос у неё дрогнул, и я понял, что дамочка на взводе. Серьёзно так на взводе, как чайник на плите.

— Слушай, это какой-то цирк с конями, а не переговоры! — сказал я, уже стараясь говорить спокойнее, хотя внутри всё клокотало. — Два взрослых человека, типа лидеры своих… образований, орут друг на друга через забор, как бабки на коммунальной кухне из-за пригоревшей кастрюли. Давай где-нибудь в тихом спокойном месте всё обсудим, а? Без балагана, без зрителей, как взрослые люди, ну, или кто мы тут есть в этом дивном новом мире.

Сияна на мгновение замолчала, задумчиво обвела взглядом окрестности, будто выискивая снайперов, зыркнула налево, потом направо, потом снова уставилась на меня своим пронзительным взглядом.

— Что-то я не вижу около тебя Стеньку Разину, — заявила она с явным подозрением в голосе.

Ага, значит, она всерьез ждала, что я притащу Разину на веревочке, как барана на заклание, и преподнесу ей на блюдечке с голубой каемочкой? Наивная!

— Я не собираюсь тут заложниками меняться, если ты об этом, — отрезал, чувствуя, как раздражение снова начинает подступать. — Я приехал, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию как взрослый рациональный человек без этих ваших средневековых игрищ в «кто кого перехитрит». У меня на них нет ни времени, ни желания.

Хотя кого я обманываю, сам уже по уши застрял в местных игрищах престолов районного масштаба.

— Ой, да ладно тебе! Не смеши мои тапочки! — фыркнула Сияна, и голос её стал громче, пытаясь перекрыть внезапный оглушительный шум, доносящийся из военного лагеря за её спиной.

Там, похоже, какая-то из телег с древесиной оказалась хреново закреплена, или возница был пьян в стельку, и теперь десятки тяжеленных брёвен с грохотом, от которого закложило уши, покатились вниз по склону, сшибая с ног зазевавшихся вояк и пугая до полусмерти и без того нервных лошадей.

Поднялся такой гвалт, что хоть уши затыкай: отборные солдатские крики, паническое ржание, ругань погонщиков и треск ломающихся тележных осей.

Сияна попыталась что-то ещё сказать, но я её почти не слышал за адской какофонией.

Вместо того, чтобы тоже орать, пытаясь до неё докричаться, я просто скрестил руки на груди и стал терпеливо ждать. Пусть сначала у себя там порядок наведут, а потом уже международные переговоры ведут.

Терпение — золото, особенно когда имеешь дело с такими вот… экспрессивными и неорганизованными личностями.

— Я не открою тебе ворота, пока не увижу здесь Стеньку Разину, — твердо заявила Сияна, когда шум немного улёгся, и появилась возможность снова слышать человеческую речь. — И точка! Это моё последнее слово. Хочешь переговоров — привози её сюда. Иначе можешь разворачиваться и катиться колбаской по Малой Спасской к себе в град Весёлый.

Ну, последнее она не сказала, но тон был именно такой, ультимативный и не терпящий возражений.

— Госпожа Разина — фигура независимая со своим уставом, так сказать, — ответил я, стараясь сохранять внешнее спокойствие, хотя внутри уже всё кипело, как в жерле вулкана. — У меня нет над ней никакой власти, они глава независимого поселения, ты это понимаешь? Это не моя песочница, я там не командую. Максимум, что могу сделать, это вежливо попросить, но, честно говоря, сильно сомневаюсь, что она