Однажды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

– Ты мать девочки, – сказала она, одеваясь.

– Ты сделала с ней это? Ты превратила её в дерево? – сухо спросила Полина.

– Я шла по следу Балама, – Вера посмотрела на Зейнеп, – он утащил девочку в лес. Пил её. Девочка умирала. Я обратила её, чтобы спасти. Сосна предложила мне укрыться, я вступила в неё. Но Балам опалил меня своим огнём, и, обожжённая, я не смогла отделиться от дерева. Ифрит сбежал. Это моя вина.

– Не кори себя. Другие тут постарались. – Старуха говорила устало; кожа её посерела, под глазами были глубокие круги. – Тебе пить сейчас нужно.

– Мне нужна вода, – согласилась Вера, – много воды. После того, как я напьюсь, смогу вернуть девочку.

– У палатки стоит ведро. – Сердце у Полины стучало в ушах: Вера произнесла фразу, услышать которую она уже не надеялась в последние недели. «Смогу вернуть девочку». – Я сейчас принесу воды.

5

Марта немного постояла возле библиотеки. Сложное, неприятное чувство добавилось ко всему остальному: выражение лица Ахвала в тот момент, когда он переступил по ту сторону…

«Правду ли он сказал? Правильно ли я сделала, пустив его туда? Хочет ли он помочь мне и всем нам?» – Марта понимала, что никто не ответит ей теперь на эти вопросы, даже Зейнеп.

«Я превратила в камень собственных родителей, – подумала она, – не потому ли это произошло, что до событий последних дней я и знать не знала об их существовании? Может ли быть такое, что я подсознательно всю свою жизнь злилась на них? И вот так вылилась моя злость?»

Предрассветный воздух был прохладным и влажным. Без Ахвала, от которого исходило тепло, как от костра, она сразу же замёрзла.

«Но Цабран-то их знал. Он жил в любви, в родном доме, он сказал мне, что его родители – лучшие на Земле. Почему они выкинули меня, но оставили его? Почему? За что?»

Она заплакала. Зло вытирая слёзы, направилась к третьему корпусу, чеканя шаг.

«А вдруг меня похитили? Прям когда я младенцем была? – От этой мысли Марта остановилась. – Из-за этих вот всех штук, связанных с разломами? А они искали меня, искали. Но в том мире! Они же не знают, что есть этот! Они не виноваты, точняк! Они сами всю жизнь по мне страдают!»

Она даже улыбнулась сквозь слёзы. От оправдания, которое так ловко придумалось родителям, стало гораздо легче.

– Веснова! – раздался от столовки знакомый голос. – Ты почему не спишь? До подъёма три часа.

Марта вздрогнула от неожиданности и обернулась, пытаясь разглядеть говорившего. Голос-то был знакомый, но вот тон… тон был совсем новый, непривычный.

– Я… – растерялась она, – не спится. Решила вот прогуляться. Ранняя зарядка, – украдкой утёрла последние слёзы.

– Есть у меня предчувствие, что ты получишь два кросса в наказание за свою раннюю зарядку, – ответил он.

– Да хоть три. – Марта удивилась своей внезапной смелости.

– Так, – он подошёл к ней вплотную, выйдя из тени здания, и Марта в ужасе отпрянула, – ты пойдёшь со мной.

Она ничего не ответила, только судорожно вздохнула, собравшись бежать со всех ног. Но куда, куда?

– Со мной, я сказал. – Он щёлкнул крысиным хвостом, и огонь отрезал девочке все пути.

6

Цабрана разбудил стук. Нехотя он открыл один глаз и увидел перед собой червяков. Стук вырвал его из глубокого сна, и Цабран медленно соображал, где он, что произошло, наводил фокус. Наконец понял: не червяки – высокий ворс прикроватного коврика. А стук, его разбудивший, был звуком падающего тела. Его собственного, падающего с кровати тела. Потирая ушибленный лоб, он подошёл к окну.

На улице было серо: то ли уже светало, то ли ещё нет. Цабран глянул на ходики на стене: полчетвёртого. Угораздило же проснуться в такую рань. Он направился было в туалет, расправляя резинку на трусах, но застыл как вкопанный: вспомнил, что случилось днём.

Поляна. Одеревеневшая девочка. Вросшая в сосну, как выжженный портрет на коре, женщина. Сильный ветер. Маленькие смерчи, гуляющие по поляне.

Марта. Марта. Марта. Марта. Его сестра.

Но как так получилось?

Почему ни родители, ни бабуля ни разу в жизни не вспоминали о ней? Почему у них в доме нет ни одной её фотографии? Ни одной записи о том, что у него есть сестра-близнец?

Получается, они вычеркнули её. Забыли. И всю жизнь делали вид, что счастливы, что нет и не было у них никакой дочери.

Цабран тряхнул головой: только не его добрые, отзывчивые, мировые предки.

Но тогда что случилось? Что?

Мысли прервали старик и его крокодил, внезапно появившиеся ниоткуда.

Старик был тот самый, что утащил Марту по ту сторону, и аллигатор был тот самый – сомневаться тут не приходилось. Хотя старик стоял к окну Цабрана спиной и не мог его видеть, мальчик на всякий случай отступил вглубь и вбок, спрятавшись за штору.

Из укрытия Цабрану было видно, что старик погладил своего питомца и, кажется, что-то ему прошептал. Крокодил начал быстро расти и вскоре стал размером с автомобиль. Старик уцепился за верёвку, свисавшую со спины аллигатора, и, качнувшись, взобрался на него верхом. Тут же оба вспыхнули, превратившись в огненных призраков, и в огне этом Цабран разглядел на плече у старика большую хищную птицу. Крокодил приподнялся над землёй и, перебирая толстыми лапами в воздухе, на огромной скорости ринулся вправо, к центральной площади Агареса, но быстро свернул. Цабран подскочил к окну, упёрся в него носом, но уже не смог разглядеть ни старика, ни крокодила: всё произошло мгновенно, они появились и исчезли за секунду, как видение.

Мальчик сильнее прижался к стеклу, вглядываясь в то место, где возник старик. Наконец он увидел, что искал: висящий в воздухе огромный мыльный пузырь.

Цабран на ходу содрал со спинки стула свою одежду и выскочил на улицу – нужно было успеть в разлом, пока тот не закрылся. Ему необходимо снова увидеть Марту.

Бугу, спавший в коридоре и разбуженный топотом его ног, преданно последовал за хозяином.

7

Вера пила долго. Вода текла по её подбородку и футболке. Пила и Зейнеп. Полине казалось, что они утоляют жажду целую вечность, тянут, и сейчас Вера рассмеётся ей в лицо и скажет, что не станет расколдовывать никакую девочку. Она не спускала со скогср глаз, боялась их и дико злилась, готовилась угрожать, кричать и требовать.

Наконец Вера вытерла рот и поднялась на ноги. Положила руку Полине на макушку – на