Однажды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

Ахвал оказался у чудовища за спиной. Вспыхнув красным бездымным пламенем, он крикнул:

– Сейчас! – и воздух запылал непонятными, грозными словами. Как удавку, старик накинул на змеиную шею толстую цепочку с большим тёмным камнем и тут же ударил её по затылку так, что загорелись волосы. Она взвыла, впившись в Светины икры клыками, и Марта бросилась – не раздумывая, подчинившись какому-то инстинкту, – выставив руки к лицу с огромной пастью. Два тяжёлых камушка упали Марте на ладони. Змея закричала от боли: вместо глаз шипели чёрные круглые лунки.

Марта в панике озиралась. На её счастье, металлическая скоба на упавшей шкатулке блеснула в лунном луче. Марта схватила её, бросила камни туда, задвинула простой засов. Ахвал махнул рукой – и на траве вспыхнуло огненное кольцо. Марта метнулась к Ребриковой, схватила её за плечи и вытянула из пасти чудовища. Старик же, оставляя на чешуе женщины-чудища ожоги, оттащил змею от девочек за хвост и, развернувшись, кинул её в огонь.

Безглазая, с обгоревшими клочьями волос, змея зубами сорвала цепочку с шеи и вдруг захохотала пронзительным, тонким смехом. Она закидывала голову, выпуская из себя скрипучие звуки, словно не могла их сдержать. Её толстое тело посерело, отяжелело, плитой легло на огонь – один чёрный дым остался. И в ту же секунду рассыпалось на тысячу осколков, которые зашевелились в траве и бросились к Марте. Ахвал закрыл девочек, маленькие ящерки отпрянули и, слепо тыкаясь в стволы деревьев, находя щели в пляжной гальке, просочились в камни, растворились в темноте. Исчезли. Только шипела потушенная трава.

Марта осторожно положила голову Ребриковой себе на колени:

– Света! Светка! Ну давай! Очнись!

Ребрикова была вялая, горячая и тяжёлая, как человек в глубоком сне. Ноги почти до колен были покрыты вязкой прозрачной слизью. На коже виднелись красные точки и две борозды от клыков, которые оставила змея, когда Ахвал тянул её за хвост.

– Что с ней? Она отравила её, да? Убила?

Ахвал прижал два костлявых пальца к Светиной шее. Огонь ушёл из него, старик снова принял человеческий вид. Он снял с себя золотой халат:

– Быстрее! Оботри ей ноги.

Марта схватила халат, переползла к Светиным ногам, попыталась, сдерживая рвотные позывы, отчистить их от густой, соплеподобной слизи. Ткань была жёсткая, впитывала плохо. Старик достал из шальвар склянку, вынул зубами пробку. Запахло розами. Из спичечного коробка взял щепотку каких-то песчинок и добавил в масло. Взболтал, жидкость запенилась.

– Смажь укусы ей, – он протянул Марте пузырёк, – лекарства не жалей.

Марта послушно принялась втирать масляную жидкость в раны от клыков, нашла все красные точки, которые посчитала следами зубов. Старик разводил порошок в бутылке молока, которая оказалась в одном из карманов его шальвар.

– Открой ей рот! – скомандовал он.

Марта разжала Светины челюсти – это не потребовало усилий, Ребрикова вся была мягкая и податливая, как зефир. Ахвал влил несколько капель девочке в рот. Подождал и влил ещё несколько. Так продолжалось минут десять, пока жидкость в бутылке не уменьшилась наполовину.

Ребрикова не приходила в себя, но начала сильно потеть. Пот струйками тёк из-под волос на лоб, всё её тело было в крупных каплях. Вдруг она часто задышала. Марта, вытиравшая ей лоб, почувствовала, что Ребрикова перестала быть такой горячей.

Ахвал искал что-то в траве. Наконец он вернулся, держа в руке цепочку с камнем.

– Смарагд – единственная верная защита от Ламии, – сказал он, – дивный камень. Смешанный с розовым маслом, толчёный смарагд врачует укусы ядовитых гадов. Смешанный с молоком верблюжьим, выводит он яд из человека испариной. Если держать смарагд перед змеёй, то польётся из глаз её вода и будет литься до тех пор, пока не потеряет она глаза свои[55].

Света зашевелилась.

– Надень ей на шею, и Ламия больше не сможет её выманить, и подругам своим дай. – Он протянул Марте цепочку и несколько камней поменьше на простых шнурках.

Марта осторожно застегнула цепочку у Ребриковой на шее, мельком удивившись, что замок не сломан: старик успел так быстро починить её или она была волшебная?

– Ламия? Это разве не Балам был?

Старик покачал головой:

– То бергсра была. Древняя, как сам Чатыр-Даг. Алчна, хищна. В тёмные времена похищала она у матерей детей. И сейчас снова взялась за своё. Мне мать Сони рассказала. Ламия к берёзе тоже приходила, напасть хотела, да собака-помощник защитила. Я, как это понял, взял толчёный изумруд, молоко да розовое масло, пошёл к лагерю. Знал, что она может кого-нибудь из детей выманить. Кто послабей. Хворает кто, али родители любовью не балуют.

– Точно. Я же читала про бергср. Светка сопливилась и кашляла в последнее время. – Марта рассматривала тёмно-зелёные камни с ломаными гранями, поднеся их к лицу. – А почему их всего три?

– Подругам твоим. Сёстрам и юной скогсре.

– А мне? Не полагается?

Старик улыбнулся:

– Тебя глаза защищают. Смарагдовы очи. Цвета они у тебя редкого. Это они Ламию рыдать заставили. Без тебя я бы не справился. Бергсры – существа горные, в камни, в змей да ящериц оборачиваться умеют, – продолжал он, поймав Мартин недоумённый взгляд.

Марта посмотрела на шкатулку. На деревянной крышке был выжжен узор: солнце, а вместо лучей по кругу – козлиные ноги. Бугу. На засове поблёскивал небольшой изумруд. Она протянула шкатулку старику – что-то тяжело покатилось внутри, и, хотя вокруг было тихо, Марте послышался крик боли.

– Ламия тогда беспомощна, когда лишена глаз. – Старик заткнул шкатулку за пояс. – Вот и сейчас найдёт она пещеру какую поукромнее да и заснёт там. А Балам – он страшнее Ламии. Балам любого огня, камня или воды страшнее.

Глава 17

Марта

1

Ребрикова проснулась, когда Марта накрывала её одеялом.

– Веснова, ты? Что надо? – сонно спросила она.

– Спи, Светка, спи, – шепнула Марта. – Я ж тебе подарок-то не подарила. Вот пришла. Камушек дарю. С днём рождения! Ты его носи, главное. Не снимай.

Ребрикова оглядела потолок палаты, потрескавшийся подоконник и занавески на окне. Ей снился липкий кошмар, из которого она долго не могла вынырнуть, тяжёлый, горячечный, похожий на бред, и Веснова со своим зелёным камушком тут, на берегу яви, показалась продолжением сна. Света закрыла глаза и снова заснула – чтобы на этот раз ничего не увидеть до самого утра.

Марта постояла у её кровати. Тихо прошла в