Они выбрали ночь - Алмаз Эрнисов

Дюжина лиц, слегка напуганных и на взгляд инспектора слишком уродливых, настороженно стали изучать внезапно возникшего гостя.

– Мистер незнакомец нам верит. Он поможет нам попасть в Изнанку, – пояснил здоровяк.

– Он станет тринадцатым, – подтвердил слова своего хозяина мистер Барбара.

Один из присутствующих закусив губу, шмыгнул носом и прикрыл рукой наполовину обожженное лицо, другой – пустив слюну, заморгал слепыми зеницами, третий – сощурив косые глаза, монотонно закивал головой.

– Мистер Фосрберг, как вы нашли нас? – голос Люси стал громом среди ясного неба.

Обернувшись, констебль не поверил своим глазам. Хаотичность его поступков и правду обретала удивительную, но главное, верную последовательность.

– Видимо я становлюсь истинным фаталистом. – Внимательно рассматривая наряд сестры милосердия, отрешенно ответил Джинкс.

– Действительно, это удивительный факт, – согласилась девушка, осторожно взяв констебля за руку. Нежное прикосновение вновь вызвало у инспектора легкое головокружение.

– Вы тоже участвуете в этом балагане? – чтобы не обидеть присутствующих, шепотом спросил Джинкс.

– Ох, нет, вы совсем неправильно все поняли, – слегка обидевшись, помрачнела Люси.

Заметив ее реакцию, констебль десять раз пожалел, что в очередной раз напустил на себя тень напыщенности и изрядного недоверия.

– Я понимаю. Для тебя подобный фарс, особый способ терапии, для этих несчастных?!

– И опять вы промахнулись, инспектор, – не согласилась девушка. – Это они помогают мне, а не наоборот.

Брови Джинкса взмыли вверх от удивления.

– Нам пора, – вмешался в разговор один из пациентов, и указал трясущейся рукой на огненный круг.

Огонь медленно разгорался, жадно потрескивая. Рыхлая земля, испещренная бороздой неведомых констеблю надписей, стала немного сотрясаться и бурлить, словно густое варево.

–Да что здесь к Кроносу происходит! – насторожено взирая на происходящее, вскрикнул мистер Форсберг.

– У меня есть только один способ спасти брата, – прижавшись к груди инспектора, пролепетала Люси. – Прошу вас не спрашивайте ничего, а просто помогите.

Их взгляды встретились. Прекрасные серые глаза несчастной девушки были скрыты печатью горя. Она тяжело вздохнула, едва сдерживая слезы.

– Что необходимо сделать?! – решительно произнес констебль.

Здоровяк незамедлительно протянул ему плетеную из простыней веревку и уверенно скомандовал:

– Тяни на себя.

Упершись каблуком в землю, Джинкс стал упрямо двигаться в противоположную сторону от круга. Несколько пациентов также разошлись в стороны, как волы, натягивая хорошо связанные веревки.

Странная конструкция из кривых веток и коряг нависла над огненным полем. Лепестки факелов взметнулись вверх, создавая впечатление непроницаемой стены.

Перехлестнув несколько страниц небольшой книги в кожаном переплете, Люси нараспев стала произносить фразы на чужом языке.

Первым, что почувствовал констебль, стал сильный запах жасмина. Стремительный ветер, внезапно налетев и взбудоражив поляну, принес вместе с собой запах невероятной свежести, как бывает перед грозой.

Голос Люси стал напряженнее и громче. Казалось, она не боится ничего, даже персонала 'Безнадеги', который, наверняка услышит ее надрывный крик, и сбежится сюда, нарушив таинство обряда.

Внутри круга возник и в мгновение ока разросся вихрь, закручивая пыль и ветки по часовой стрелке.

– Лула ун лула ла эктобес, – улюлюкала Люси.

Вихрь неудержимо взмыл над поляной, образовав внутри себя воронку.

– Экстобес, экстобес сутрос…

Джинкс с ужасом созерцал как между деревянной люстрой, удерживаемой тряпичными веревками, удивительным образом появляется серебристо-сиреневая пелена, сотканная из тысячи коротких разрядов.

Шаг за шагом, словно не контролируя себя и продолжая распевать непонятные фразы, девушка очутилась на краю глубокой ямы, образовавшейся от воздействия вихря.

– Люси, стой! – почувствовав неладное, взревел констебль.

– Ламинус ситес, ламинус эстес, – откликнулась та.

Ему хватило одного мгновения, чтобы оказаться рядом с ней. Схватив девушку за плечи, он изо всех сил рванул ее на себя. Талмуд полетел в одно сторону, Люси вскрикнув, повалилась на землю, а Джинкс почувствовал, как проваливается в пустоту. Яма щедро принимала случайную жертву. Невидимые щупальца, схватив его за лацкан пиджака, зашипели, облизывая представителя власти ядовитыми языками. Пелена охватила тело констебля, и он уже был не в силах вырваться – пропасть замкнула свой зев, погрузив человека в мир бесконечного мрака.

Откуда-то сверху еще слышался отчаянный вопль Люси. Она молила Кроноса о прощении и просила свершить невозможное. Прижав руки к груди, Джинкс внезапно ощутил невероятную легкость и понял, что уже никогда не будет принадлежать своему старому миру.

Сотни тысяч голосов откликнулись ему из ночи, подтверждая страшное предположение.

 2

В спину что-то кольнуло и отпустило, словно под кожу воткнулись острые иглы умелого знахаря, которые любили толпиться у Северной пристани. Вытянув ноги и почувствовав невероятную тяжесть в голове, констебль зашелся в протяжном приступе кашля.

То место, куда он попал – было отвратительным. И даже тот факт, что вокруг властвовала кромешная тьма, не мешало ему сделать столь смелое заключение.

Затхлый воздух, проникая в гортань, сушил и застревал внутри, вызывая рвоту, а отвратительный запах паленого мяса и вовсе сводил с ума.

Приподнявшись, констебль уткнулся в плотную занавесь паутины, которая с радостью опутала ему лицо – вызвав в Джинксе еще и приступ внезапного отвращения.

Неожиданно послышались тихие шаги, и вкрадчивый разговор вдруг прервался.

– Он должен быть здесь…

– Невероятно, но факт, – подтвердил второй, после недолгой паузы.

Джинкс затих, понимая, что если он шевельнется, то обязательно наделает достаточно шума – и его обязательно заметят!

– Ты считаешь, ему удалось?

– Последнее время мне привычнее стало верить в чудо, нежели в упрямую закономерность вечных постулатов.

Шаги приближались.

 Джинкс затаил дыхание, ощущая лишь, как отчаянно бьется его сердце.

– Тише не разбуди, Грамостолу.

– Но нынешнее столетие, они проводят в спячке.

– Бывает, что любая закономерность терпит крах. Теперь-то мы с тобой это знаем.

Оба голоса показались инспектору невероятно бледными, безликими, словно принадлежали людям, которые давным-давно были обречены на верную смерть.

– У нас не так много времени.

– Ничего страшного. Я верю в Ру-ру. Он невероятный борец и отстоит свое право!

Глаза закололи и сами собой закрылись, когда в лицо ударил яркий свет.

Непроизвольно рука инспектора потянулась вверх – внезапный шум выдал его всего, без остатка. Яркий луч в этом царстве мрака, казалось, рассек его насквозь.

– Какой-то он субтильный, – заключил первый голос.

– Ты совсем перестал зреть в корень, сэр Заговорщик. Оттого и твои неудачи.

Пытаясь заслониться от луча, мистер Форсберг разорвал спекшиеся губы и тихо произнес:

– Простите. Но позвольте узнать: кто вы? А главное: где я нахожусь?

Свет внезапно потускнел, и констебль смог различить склонившегося перед собой старца в глубоком темном балахоне с красной окантовкой, который держал в руке изящный масляный фонарь.

–Поднимайтесь, юноша. Это не дело, рассиживаться на костях ваших предков.

Мрачная тень