Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

Близкий мощный взрыв отдался лёгким звоном в ушах и слабой болью в правом ухе, как от отита.

— Ц-ц, как неудачно вышло, — вслух с досадой щёлкнул я языком при виде развороченного «двестипятьдесятпервого». У меня на него были кое-какие планы, а теперь — всё. Там ничего целого и ценного не осталось.

Не теряя времени, я вскочил с земли и всё также бегом метнулся к кабине грузовика. Дёрнул за ручку дверь кабины и отскочил в сторону. Но выстрела не последовало. Тогда я быстро заглянул внутрь. Фельдфебель и шофер неподвижно сидели, уткнувшись один в лобовое стекло, второй в руль. Мои пули пробили грудь и голову водителю, убив того на месте. А вот фельдфебель заработал одно ранение в левое плечо, второе в грудь через правую лопатку. Все раны были сквозные, разумеется.

Увидев «шмайсер» рядом с трупом старшего машины, я схватил его и повернулся в сторону мотоцикла с его седоками. Трёхколёсный транспорт успел умчать на несколько сотен метров, пока я разбирался с немцами в грузовике и «ганомаге». Сейчас он стоял развёрнутым в нашу сторону примерно в двухстах пятидесяти метрах от меня. Плюс-минус.

«Чёрт, нужно было брать винтарь. Из автомата с такой дистанции хрен попаду», — с раздражением подумал я. Прикинув все нюансы, я перехватил автомат в правую руку и бросился прямо по дороге к мотоциклистам.

Немцы ничего не предпринимали. Просто стояли и смотрели в сторону случившегося побоища. Третий солдат, тот, который катил за спиной управляющего мотоциклом, сошёл на дорогу и сейчас глазел в эту сторону, приставив ладонь левой руки ко лбу на манер козырька. Пулемётчик обеими руками держался на своё оружие. Возможно, они думают, что грузовик с бронетранспортёром наехали на противотанковую мину. Взрыв полностью разнёс «ганомаг», а от взрывной волны досталось машине. Ведь кроме взрыва они ничего не слышали и не видели. Да и тишина стоит, чего бы точно не было, напорись они на засаду.

Я преодолел немаленькую дистанцию секунд за двадцать, покрыв все мыслимые и немыслимые рекорды. Вот бы спортсменам на соревнования моими заговорами пользоваться! Все медали бы были их.

Метров за тридцать до мотоцикла я остановился, опустился на одно колено и прижал приклад «шмайсера» к плечу. Ещё секунд десять я успокаивал дыхание. И как только «мушка» перестала трястись, нажал на спусковой крючок. Первым срезал пулемётчика. Пули вошли ему в правую сторону груди и несильно откинули назад. Следующим умер третий член мотоциклетного расчёта. Он мог юркнуть в лес и доставить потом проблем, если не удерет вглубь чащи, а останется на опушке. Последний мотоциклист толком в ситуации не разобрался, просто увидел смерть своих товарищей и услышал приглушённые заговором выстрелы. Полагаю, магическая формула отвода внимания рассеивала громкий шум так же, как это делала «банка» на моем автомате на СВО. Но и вида падающих камрадов хватило, чтобы он крутанул ручку стартера и вывернул руль в сторону луга, срываясь с места. На лугу я его и пристрелил, перечеркнув очередью спину.

— Уф, вот и всё, — выдохнул я.

Вернувшись к грузовику, я первым делом достал из подсумка фельдфебеля новый магазин к автомату и заменил на почти полностью отстрелянный. И только после этого деактивировал заговор невидимости.

К слову сказать, за прошедшие примерно две недели использования заговоров у меня случились огромные подвижки вперёд в теме использования древнеславянской магии. Во-первых, все заговоры увеличили в несколько раз своё время действия. Во-вторых, откаты стали намного слабее. Если вспомнить, как меня скрутило после побега из госпиталя, где я впервые одновременно наложил на себя два заговора и сравнить с откатами пару дней назад, то улучшения видны невооружённым глазом. В-третьих, я научился силой воли, то есть по своему желанию снимать действие заговора до окончания его работы. Пока так поступаю только с отводом внимания, чтобы не ждать, когда тот сам собой сойдёт на нет, чтобы пообщаться со спутниками. В-четвёртых, внутренний резерв энергии значительно возрос и стал минимум в два раза быстрее восстанавливаться в сравнении с тем, каким он был в момент моего переноса в сорок первый год. В основном изменения с резервом произошли после того жертвоприношения во время моей ночной диверсии на валах крепости, когда взял в плен оберлейтенанта. Кстати, после того случая и случился первый резкий, сразу заметный скачок моих возможностей. И вот как тут удержаться, чтобы не повторить это ещё раз? Держит меня только страх стать магическим наркоманом-маньяком, который без жертвоприношения сам не сможет больше ничего магичить. Вот только впереди страшная война с потерями в десятки миллионов со всех сторон. Чую, что не раз придётся вспомнить самые сложные заговоры, которые без жертвы не активировать.

— Товарищи командиры! — окликнул я спутников в кузове, сняв с себя отвод внимания. — Всё закончилось, немцы мертвы. Не пристрелите меня по ошибке.

— Андрей? — в ответ сразу же раздался голос комиссара.

— Да, это я. Выходите, пока я караулю.

Один за другим четвёрка бывших пленников выбралась из кузова. Подполковник и комиссар без чужой помощи не обошлись. Вылезли они не с пустыми руками. Оба полковника прихватили немецкие карабины и патроны. Правда, боеприпасы распихали по карманам, не став снимать с трупов ремни со шлеями, на которых крепились подсумки.

— Андрей, как вы… — обратился ко мне комиссар, но был мной бесцеремонно перебит.

— Извините, товарищ комиссар, не до вопросов сейчас, — быстро сказал я. — Нужно уходить поскорее. Выстрелы и тем более взрыв немцы не могут пропустить. Скоро здесь будет их патруль. Может даже не один. Поэтому вытаскивайте трупы из кабины, и кто-нибудь садитесь за руль.

— А разве больше никого здесь нет? — удивился подполковник.

— Никого. Я всё это сделал один, — ответил я ему, догадавшись о сути его вопроса. — Поэтому прошу заняться грузовиком. А мне нужно забрать трофеи из мотоцикла. Пулемёт нам, чую, очень даже пригодится.

Сказал и сорвался с места бегом в сторону торчащего в луговой траве как бородавка на щеке немецкого железного коня. Будь нас поменьше, я бы предпочёл удирать на нём. Мотоцикл проедет по лесным стёжкам-дорожкам на ура. Там, где грузовик застрянет или вообще не пройдёт. Например, мы с ребятами в юношестве на старинном (в наше время именно так и было) «Днепре» с ведущей коляской через овраги на нём переезжали. Правда, при штурме этой полосы препятствия никто не сидел на мотоцикле. Один толкал за руль, подгазовывая по