Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

я и остался, оставив сообщение для Берии. Себе оставил один «шмайсер» с пятью магазинами, МГ с двумя «бубнами» по сотне патронов и пару гранат. Пистолет и запасной магазин к нему отдал подполковнику. Ему с одной рукой только он и подойдёт.

Немцы шли ходко, но осторожно. Растянувшись цепью между деревьев. На поляну вышли только трое и торопливо двинулись по ней, остальные замерли среди деревьев на её краю.

«Пора», — подумал я и срезал одной очередью сразу двух фрицев. Потом прикончил третьего, который плюхнулся в траву при первых выстрелах. Их сослуживцы мгновенно открыли огонь по всему, что казалось им подозрительным. Несколько раз их пули пронеслись над моей головой и выбили фонтанчики земли с щепками из деревьев неподалёку от моей позиции. — Эх, жаль, что сейчас не ночь. Вы бы у меня все здесь остались. Никто бы не ушёл'.

Следующими умерли ещё двое, удачно залёгшие чуть ли не плечо к плечу рядом друг с другом за поваленной березой, успевшей уже покрыться густым ковром мха. Трухлявая древесина оказалась ненадёжным укрытием против пулемёта, о чём теперь будут жаловаться фрицы чертям в Аду.

Заговор слегка приглушал и рассеивал выстрелы, как и любые звуки вокруг меня, но пулемет есть пулемет. Его грохот прекрасно фиксировался человеческим ухом. Поэтому, дав ещё пару очередей, мне пришлось ретироваться с удобной позиции, вокруг которой стали целыми роями летать пули.

Не скрываясь, я со всей доступной скоростью промчался метров пятьдесят и упал за большим пнём. На него я поставил пулемёт, прицелился и принялся короткими очередями сокращать в этом лесу поголовье гитлеровских вояк. Раз, два, три… Пока враги перегруппировались, я подстрелил с десяток. Парочка получила не смертельные, но болезненные раны и принялись вопить во весь голос. Если бымирали, так бы не кричали.

— Помогите! А-а, я кровью истекаю… я вижу свою кость… а-а, о матерь божья!

— Курт! Курт, дьявол тебя подери! Заткни свою пасть! — крикнул кто-то из укрывающихся за деревьями врагов.

— Не могу, нога… моя нога! А-а!

На минуту пришлось прерваться, чтобы поменять бубен с лентой в пулемете. За это время немцы потеряли меня и прекратили беспорядочную стрельбу. А ещё принялись расползаться по лесу. Что меня не устраивало. Ещё догонят моих командиров.

— Кто видит красных? Куда они делись?

— Куда, куда? — пробурчал я, наводя ствол пулемёта. — Куда надо. Вам пока рано об этом знать. Позже у апостола Петра спросите, если повезёт подняться наверх, а не упасть вниз.

Ствол пулемёта раскалился так, что я видел его густой малиновый цвет сквозь дырчатый кожух. Возможно из-за этого в конце второй ленты точность стрельбы заметно упала. Впрочем, гитлеровцам это особо не помогло. Я продолжил быстро уничтожать их, перемещаясь по лесу и постоянно заходя им в спину.

Увидев, что человек пять устроились в небольшой ложбинке, ощетинившись стволами винтовок во все стороны, я кинул туда гранату. Шансов спастись ни у кого из них не было. Заговоренная М39 порвала их в клочья.

Немцам хватило двадцати минут, чтобы пересмотреть свои взгляды на преследование. Сразу несколько человек крикнули об отступлении и про то, что их специально завели в засаду. Я не стал им мешать забирать своих раненых. А вот когда парочка солдат решила прихватить часть оружия убитых, пришлось их поставить на место. Оставить, хех, на этом самом месте.

Как только гитлеровцы покинули место боя, я бросился собирать трофеи. К этому моменту заклинивший пулемёт был давно отброшен в сторону и вёлся огонь из «шмайсера». Не заметил, как расстрелял почти все патроны. К счастью, среди убитых были автоматчики. Не побрезговал стянуть с одного из убитых сапоги моего размера. А когда в ранцах при обыске нашёл комплекты запасного нательного белья, то из рубах вырезал портянки. В общем, сплошной профит от боя: навёл шороха среди фрицев, пополнил боеприпасы и приоделся. Красота!

Глава 21

ГЛАВА 21

Не знаю как, но четвёрка командиров потерялась в лесу, будто их здесь и не было. Я несколько часов искал их следы, но впустую. Или их перехватила другая группа немцев, зашедшая в лес чуть дальше. Или следопыт из меня со знаком минус. Во второй половине дня я вышел на хорошо накатанную лесную дорогу, которая через час привела меня на большой хутор, рядом с которым расположилась пасека ульев на пятьдесят. Может и больше.

Поселение встретилось крайне удачно, так как у меня уже вовсю рычал живот, требуя еды. И даже присутствие немцев меня не пугало.

Врагов для небольшого поселения было слишком много. Не меньше полусотни человек. Я машинально стал искать взглядом грузовики, бронетранспортёры, но ничего этого не было. неужели они пришли пешком? Таким небольшим для лесной местности отрядом, там, где сейчас очень велик риск столкнуться с отрядами отступающих красноармейцев. А потом увидел кучу велосипедов, поставленных у ограды возле одного из сараев. Сразу стало всё ясно. И всё равно рисковые немцы. Велосипедистов ещё легче расстрелять из засады, чем пеших. Наверное, эти ещё не побывали в настоящих боях, вот и непуганые. Ну, ничего, скоро я преподам им хороший урок.

Набросив на себя заговор невнимания, я смело двинулся вперёд. Совсем уж наглеть не стал, поэтому обходил оккупантов стороной.

Особое внимание уделил обитателя хутора. Слишком свежи воспоминания о гостеприимстве на таком же, где польская семейка обитала. Интересно, как они там сейчас поживают? Как моё проклятье наказала предателя? Получил по полной только он один или вся его родня, которая помогала травить и предавать красноармейцев?

Увидел я пятерых хуторян. Двое были пожилые мужчины. Один из них совсем древний дед, весь сухой и морщинистый, как столетний индийский йог. А второй лет шестидесяти без правой руки и с огромным уродливым шрамом, начинавшимся на лбу и заканчивающийся на подбородке, проходящий через отсутствующий левый глаз. Третьей оказалась немолодая женщина, очень полная и ходившая, как утка, переваливающаяся с боку на бок. И двое мальчишек лет девяти-десяти. Все пятеро на незваных гостей смотрели недобро, а покалеченный аж с ненавистью, которая так и лилась на гитлеровцев из его единственного глаза.

Молодых женщин и девушек не было. Или спрятались где-то на хуторе. Или скрываются в лесу. И это правильно. Как бы там немцы не кричали про чистоту нации и запрет на секс с низшими нациями, но на войне всем плевать на подобные вещи и мораль. Особенно рядовым солдатам. Пустят по кругу и убьют, чтобы слухи не дошли