Тяжёлая реальность-2. Клетка - Хайдарали Мирзоевич Усманов

class="p1">Эти слова ударили по сознанию Арианэль Ильвэ сильнее, чем крики и кровь, которые она видела раньше. Она мгновенно поняла, что Кирилл – не просто дикарь, как казалось Совету, и не просто игрушка для младшей сестры. Он – явление… Нечто такое, что в их мире будет либо величайшей угрозой, либо самым ценным сокровищем.

Она на мгновение закрыла глаза. В её сознании тут же промелькнули образы. Лираэль, потерявшая сознание от ужаса, что сейчас находилась в своих покоях под надзором врачей… Её тонкие пальцы, дрожащие от страха и стыда… Её детская вера в то, что она приведёт в дом союзника… Что этот странный человек поможет им познать Дикий мир… И теперь – этот же самый “дикарь”, истерзанный, но всё ещё живой, в котором горит что-то настолько древнее и дикое, что даже их медицинские системы не в силах это объяснить.

Она медленно сжала кулаки. Её сердце было холодным, но мысль обрывалась на одном. Её младшая родственница не должна узнать правду слишком быстро. Если она сейчас увидит его таким, если услышит, что он “нечеловек”, её вера сломается окончательно. А значит – рухнет её дух, а вместе с ним честь дома. И потому, когда врач поднял глаза и с тревогой спросил:

– Госпожа, какие будут распоряжения?

Она ответила тихо, но так, что все вокруг её услышали:

– Всё, что вы видите, остаётся тайной. Немедленно начните восстановительные процедуры. Его нужно вытащить. Ради него самого… И ради моей сестры.

Хотя сейчас, в глубине души, она уже знала, что такая тайна слишком велика, чтобы её удержать в своём единоличном владении. Медицинская капсула едва заметно вздрогнула, как раскрывающийся цветок, который должен был сохранить то, что почти погибло. В комнате было тихо. Только монотонное жужжание приборов и хрустальные ноты звонкого голоса инструкций. Дежурный врач, тот самый седовласый эльф, велел закрыть купол, и свет внутри стал ровным, как белая бумага. На голографическом табло всплывали волны – ритм дыхания, шаги биения сердца, электрические всплески мозга, спектры тепла. Всё это – мало кому понятный язык жизни, но для них вполне отчётливый набор параметров для работы.

Первой задачей было вернуть его к равновесию. Медики наклонились над телом, их движения были тихи и умелы. Сначала они очищали дыхательные пути… Подтягивали повреждённое горло… Вводили растворы для стабилизации давления и питательных веществ, подключали регенерляторные матрицы капсулы – те самые, которые оживляют, когда есть ещё два-три тика времени. По коже этого странного парня растекался холодный свет сканера. Врач постепенно хмурился. Поверхностный осмотр показывал массив ушибов, множественные порезы и ожоги, но под этими явлениями просвечивалась странная ткань – как будто кожа держала в себе не только плоть, но и линии света, запечатлённых жил.

И первый странный факт выявило уже простое измерение. Термография. На дисплее, вместо плавных градаций, вырисовывались причудливые узоры – локальные пятна холода и жара, сверкающие поочерёдно, не подвергаясь ровному распределению, характерному для ранений обычного характера. Эти “пятна” пульсировали, менялись ритмами, не совпадая с сердечным тактом. Медик провёл рукой по экрану и пробормотал:

“Это не просто ожоги. Здесь есть… реактивная сеть. Как будто стихийная подпитка.”

Дальше – лабораторные пробы. Образцы крови ушли в камеру анализа. И лаборант, молодой и немного побледневший эльф, глянул на выводы и не сразу поверил глазам. Базовый морфологический анализ показал, что форменные элементы крови распознаются – эритроциты есть, лейкоциты реагируют – но спектрометрия дала аномалии. В плазме обнаружились микрочастицы кристаллического происхождения, малые включения минералов с энергетическими резонансами. Те же кристаллы камней душ, о которых недавно шептались в коридорах – но встроенные не извне, а словно выросшие внутри тканей. Лаборант вскинул голову:

– Он человеческий. – Сказал он медленно. – Генетически близок к Homo sapiens. С точки зрения ДНК – человек. Но у него… У него включения, которых нет ни в одной базе. Они выглядят как минералы, но ведут себя как энергетические узлы.

Этой фразы хватило, чтобы в груди Арианэль что-то сжалось – человек, о котором говорили как о “дикаре”, внезапно оказался не просто чужим видом, а живым, почти забытым фрагментом исчезнувшего Человечества. Того самого Человечества, которое в легендах числилось утраченным, появлялось теперь в виде истерзанного тела с древними узорами магии под кожей.

Медицинская капсула работала на пределе. Алгоритмы машин пытались классифицировать его реакции, но в один из моментов искусственный интеллект выдал на экран предупреждение:

“Конфликт парадигм… Субстрат магии несовместим с классификацией образца…”

Это был мягкий, но окончательный диагноз. Тут была не простая биология, тут – взаимодействие живого и чего-то элементального, чистого и необузданного. Медики тут же перешли к функциональным пробам. Подключили слабые электрические раздражители для проверки нервной проводимости – и сначала получили вполне ожидаемую реакцию. Двигательные волны шли по нервам. Но затем, в ответ на ток, в коже возникло свечение, и из окружения капсулы послышался тихий, неэлектрический гул – будто где-то пробежал ветер в пустом зале. С помощью сенсоров регистрировалось лёгкое изменение напряжённости магполя. И это был не просто артефакт, а полноценная активность, которая реагировала на стимулы. Тогда один из молодых техников, заметив это, отступил не по долгу службы, а под воздействием инстинктов самосохранения:

“Если это стихийная магия… Она неструктурирована. Она не подчиняется нашим регуляторам. Это – “дикая” сеть.”

Медики провели также микроскопию сэндвич-образцов. Тончайшие срезы тканей показали, что в мышцах присутствуют слои необычного минерального оплетения – крошечные иглицы и пластинки, интегрированные между мышечными волокнами. Костная ткань местами была плотнее – микроструктуры напоминали не столько человеческую кость, сколько композит, местами пропитанный минералом, придающим гибкость и прочность одновременно. Всё это объясняло не только устойчивость к повреждениям, но и то, почему внешние раны “не держат” – тело будто бы само восстанавливало контур, сращивая его необычайно быстро в отдельных очагах.

И вот что пугало сильнее всего. При одном из тестов, когда медицинская капсула аккуратно меняла состав внутреннего газа – повышала влажность, понижала температуру – на коже у Кирилла образовалась тонкая рябь, и легчайшая корка ожога, нанесённая раньше, начала заживать с заметной скоростью. Медики тут же обратили внимание на то, что первичный регенеративный импульс сработал на порядок быстрее обычного. Врач, со страхом и восхищением в голосе, сказал вслух:

– Его ткани реагируют на внешние Стихии, словно бы “питаются” ими. Огонь – не всегда враг, если оно умеет переработать его… Вода – стимул для регенерации… Это неконтролируемое преимущество, если оно обращено во благо, и смертельный риск, если оно будет использовано против людей.

Также был замечен ещё