Смерть во имя истины - Анна Велес

— Ты хочешь сказать, что имел я такой вид, будто мне уже было известно, что хранит в себе рукопись? — голос Саймея звучал ровно и спокойно, но все же в тоне его чуть заметны были ноты напряжения. — И ты прав, Арам. Ранее мне уже приходилось видеть свиток, написанный той же рукою.

— Как странно, — изумился юноша.

— Автор той рукописи жил в местах этих около четырех веков назад, — рассказал Посланник. — Он хороший рассказчик. И читать его интересно. Эти рукописи необычны, в них излагаются вещи иные, чем обычно записывают на пергаменте. И вещи эти весьма важны.

— И что было в этой рукописи? — осторожно спросил Арам, и заметно было, что слова учителя его напугали.

— Там описываются обряды маитан, что видны были глазами одного из тех, кто принимал участие в отправлении их служб, — коротко объяснил Послушник.

Арам вскочил со скамьи, глаза его расширились, и взор был полон изумления и живейшего любопытства.

— Невероятно! — воскликнул он. — Разве неизвестно тебе, учитель, что Маитане никогда не вели записей о боге своем и передавали знания из уст в уста под строжайшею тайной. А тех, кто нарушал обычай этот, жестоко убивали.

— Он не пишет о самых сокровенных таинствах, — ответил Саймей. — Только о том, что мог увидеть любой случайный наблюдатель. Но и это весьма интересно. Как интересны и изыскания отца Иокима. Он не менее искусный рассказчик.

— Прости за праздные разговоры, — тут же спохватился Арам. — Я мешаю тебе.

— Нет, — улыбнулся Саймей. — Спасибо тебе за помощь. Ты много сделал для меня. И если желаешь, обещанное тебе чтение твое. Может и Матеус захочет слушать?

Мальчик чуть вздрогнул, услышав свое имя, как будто вывели его из глубокого сосредоточения.

— Прежде мне надо выбрать цвета, — важно ответствовал он.

И Арам с искренним удовольствием напросился ему в помощники. Некоторое время Саймей наблюдал за ними, радуясь их взаимопониманию, позже вернулся снова к пергаментам. Прежде чем прочесть дневник, Посланник просмотрел записи послушника, и выбрал те несколько, что представляли для его интерес. Он легко отбросил все упоминания о делах настоятеля с братом Дарием, ситуация и так уже была ясна. Хотя тут упоминалось и то, что Дарий сообщил отцу Иокиму, что свиток, который так желал получить от него настоятель, тоже имеет ремскую цифру на обороте. Теперь становилось понятно, почему рукопись так интересовала настоятеля. и почему он мог увидеть в ней угрозу.

Что же касалось поездок, то тут заметил Саймей, что в большей их части сопровождал настоятеля брат Маркус. Особенно удивило его упоминание невольничьего рынка, что был в Шалеме у самой Третьей стены. Кроме самого места не было в записях никаких комментариев или заметок. Саймей отметил это для себя, чтобы не забыть. Он спросил у Арама, не привозил ли настоятель в обитель бывших рабов. Которых мог выкупить на рынке из жалости. Юноша подтвердил, что такого не было. Он сам был удивлен упоминанием рынка в летописи. Потому и выписал эти строки для Саймея. Посланник поблагодарил его еще раз и собирался вернуться к строкам, что записал для себя настоятель. Однако время уже близилось к ночной службе. Пора было идти.

Мальчики, как выяснилось, уже закончили разговоры, и теперь Матеус аккуратно устраивался спать на ложе Саймея, свернувшись так, что Посланник даже и не заметил бы его, если бы не отвлекся от дел

— Как дела твои, учитель? — тут же оторвался юноша от пергамента и устремил все свое внимание на наставника.

— Видится мне, что настоятель общины проделал труд великий и получил богатые результаты, — сказал ему Саймей. — Тайна общины и первых дней ее в том, что ранее здесь неподалеку был храм маитан. Оттого фарсам так и не нравилось это место. Нашел наставник многое о той религии и о символах, по которым нетрудно было разгадать нахождение их храма в округе. И теперь понимаю я, что как только удалось ему выяснить место храма точно, там, в глубинах его, и нашел отец Иоким нечто страшное и запретное, что привело его к смерти.

— Думаешь ты, что тайна того храма так велика, что лишь узнав, как близок к ней наставник мой, неизвестный нам ныне злой человек обрек его на смерть? — спросил Арам.

— Таковы мои выводы, — подтвердил ему Посланник и потянулся устало. — Я прочел дневник его почти до конца. И как видно мне, нет в нем той тайны губительной. Только путь, что вел отца Иокима к ней. Завтра отправимся мы в Шалем и пройдем по Храмам, чтобы знать столько же, сколько было ведомо и настоятелю. На пути обратном, по знакам, что имеем, отыщем мы и тот храм.

— Вспомни, учитель, — с испугом серьезным после некоторого молчания, сказал юноша. — Мы знаем с тобою, что не покидал по ночам отец Иоким обители. И значит это…

— О да! — в волнении согласился с ним учитель. — Тогда уже более понятно, как влияют найденные нами секреты на всю эту историю! Ведь если храм на территории общины, то это уже несет угрозу.

— И та страшная тайна, что убила наставника моего здесь! — волнение Арама было столь сильным, что, вскочив на ноги, стал метаться он по покоям.

— К сожалению моему, ты прав, — задумчиво ответил Саймей. — Вот что сейчас занимает меня, Арам. Последняя запись, что касалась дел настоятеля, приходится на пятое ава. Смерть же свою он принял в восьмой день того месяца. Неужели нет нигде того, что нашел он в том месте тайном!

— Значит тайна столь ужасна, что убоялся наставник мой предавать ее бумаге! — все в том же волнении восклицал Арам.

— Но кому-то он ее доверил, — печально напомнил Саймей. — Иначе был бы он жив.

Не выдержав, юноша разрыдался, так как понимание, что кто-то из братьев его имеет столь злые помыслы, опечалила его до крайности. Посланник тут же принялся утешать его, однако ему было трудно подобрать нужные слова. Сам не знал он утешения. И только мысль, что нынче и он сам и оба ученика его находятся в той же опасности, приводила в ужас. Однако Саймей не желал пугать юношу и промолчал о своих страхах. Он напомнил Араму, что близится время ночной службы и что обязаны они держать себя в руках во спокойствие остальной братии. Строгий тон его и разумность слов остановили рыдания Арама, и тот начал собираться к службе. Холсты Матеуса так и остались разбросаны по покоям, и решено было, что соберут они картины по возвращении. Не стали они и будить мальчика,