Смерть во имя истины - Анна Велес

Поставив блюда, Арам принялся изучать холсты, и быстро был втянут в разговор. Саймей отдыхал душой в этой громкой компании мальчишек. Он возлежал на ложе своем поверх покрывал и медленно поедал ягоды граната, чередуя их с финиками и инжиром. Мальчики тоже не забывали по угощение, но больше их занимал разговор. Теперь обсуждали они уроки, какие посещал Матеус. Посланник заметил, что письмо дается мальчику с трудом, но вот чтение он любит, хотя многое из прочтенного не интересует его. Арам был прав насчет этого ребенка. Он был сосредоточен на таланте своем и смотрел на мир совсем иначе, чем они. Деяния Пастуха, Истинного бога нашего наводили на малыша скуку при прочтении, так как еще не все понимал он и не мог сопоставить писаные строки о жизни человеческой и божественное. Он любил, когда рассказывают ему истории о других городах и народах, особо жадно слушал он о том, какие вещи для красоты умеют делать в иных землях. И Саймей с удовольствием рассказывал им то, что знал из чтения или же видел сам. Многие вещи воспринимали они с удивлением или даже негодованием. Арам засыпал учителя вопросами, чтобы узнать все детали и понять лучше то, о чем ему сказывали. Матеус упрямо спорил, если что-то казалось ему неправильным в нравах других народов. Это было его детской привычкой. Еще он обижался немного, когда Саймей не мог ему в деталях объяснить, как изготавливается та или иная вещь, которая представляла для мальчика художественный интерес. Однако по истечении часа или полутора, мальчик устал от беседы. Он попросил разрешения сесть за работу и тут же его получил. Саймей следил за трудами Матеуса, ему редко приходилось раньше видеть такое действо. Арам же вернулся к своим делам. Напоследок, пока Саймей еще не погрузился мыслями обратно в свое расследование, Саймей предложил Матеусу ехать с ними в Шалем, на что, смешно хмурясь, мальчик подумал, и кивнул торжественно, будто являлся потомком крови царей. Усмехнувшись, Посланник оставил его в делах, и вернулся к изучению дневника отца Иокима.

Он еще раз перечитал описание храма, которое было сделано в день предпоследний тамуза. Следующая запись была сделана тогда же. «Наконец-то Высочайший проявил интерес к поискам моим! Теперь же знаю я, что искать! Милость Высочайшего огромна и не могу я выразить словами мою благодарность ему за то, что позволил он мне перенести слова одной из рукописей библиотеки его в мои записи. Здесь же я и привожу их дословно. …«…Не имели Маитане обычаев строить храмы свои на возвышении, наоборот, входы в них были на уровне земли. И лишь колонны и портики по поздней традиции украшали их. Внутри же был зал просторный для трапез обрядовых, где старший жрец делил меж остальными хлеб и обносил их чашею со святою кровью. Редки были случаи, когда зал сей украшали надписи, что посвящены были Маитану Непобежденному. У входа на одной из колонн восседал ворон каменный. Из зала же вели вниз ступени под арками. И таковых насчитывалось семь. В пещерах же и свершалось действие ритуальное, где бывали фрески с изображением Маитана, что перерезал горло волшебному зверю. В годы поздние появилась традиция украшать одну из колонн в храме таковым символом…» И далее на странице был нарисован настоятелем знак змеи, что кусала хвост свой.

Этот отрывок из дневника принес Посланнику радость, какую уже и не надеялся он испытать, читая записи отца Иокима. По этим описаниям найти храм маитан, что должен быть близок к месту общины, было легко. Но в тот же момент Саймей и расстался со своей радостью, так как его память услужливо предоставила ему картину храма в Реме, который они с Феликсом тайно посетили. Там в славной столице ремов храм был немного иным, более пышным, чем здесь в суровой земле фарсов. Но его сути убранство не меняло…

Посланник постарался отогнать свои страхи, опять углубившись в чтение. «Вторую же рукопись не позволил мне он копировать, — писал отец Иоким. — Она слишком древняя и имеет высокую ценность. В ней нет каких-либо четких указаний, что были бы мне интересны, но я все равно читал ее с интересом. Высочайший указал мне на одну ее странность. Рукопись написана одним из наречий фарсов, но обратной ее стороне стоит ремская цифра. Это удивительно и смущает меня. Свиток обозначен числом один»…. Посланник позволил себе чуть заметную горькую усмешку. Если бы отец Иоким знал, как полезна эта рукопись для его поисков…. И для поиска самого Саймея. Но что ж…По крайней мере, он знает, где ее найти.

— Учитель, прости, — немного растеряно позвал Саймея Арам. Когда он оторвался от размышлений, то увидел, что вид у юноши слегка виноватый и потерянный.

— Что случилось? — с некоторой тревогой спросил Посланник.

— Я закончил чтение… — нерешительно начал юноша. — И тут…Слишком мало записей! Я было подумал, что он бросил поиски свои, но…

— Что же заставляет тебя думать иначе? — Саймей был заинтересован, он привстал с ложа, протягивая ладонь за пергаментом, что преподнес ему ученик, закончив труды.

— Я переписал тебе все упоминания о делах настоятеля с братом Дарием и все поездки его, расставив их по датам, — отвечал Арам. — Их по-прежнему много. И как понял я, не все они имеют характер хозяйственный. Похоже, он имел причины не упоминать больше тех, с кем имел встречи. Могу лишь предположить, что это братья нашей общины и кто-то из знати Шалема.

— Значит, поиск он не бросил? — уточнил его мысль учитель.

— Так я думаю, — подтвердил Арам. — И еще могу сказать тебе, что со второго дня ава настоятель завел привычку спать днем, после обедней трапезы.

— Чтобы иметь возможность бодрствовать ночью, — рассудил Саймей. — Потому и не нуждался он в сонных зельях. Что же, это важно, Арам. Ибо это значит, что поиск настоятеля увенчался успехом. Он узнал нечто, что насторожило его. Он стал осторожен.

— Но тогда могу я предположить, учитель, что искал он не ту рукопись, что передал тебе брат Эммануил, — заметил чуть испуганно юноша.

— По прочтении ее, я сразу понял, что в этой рукописи отец Иоким и не нуждался, хотя она могла бы быть ему полезна, — ответил ему учитель серьезно.

— Я понял тебя, учитель, — и юноша замолчал, будто собираясь с силами перед вопросом следующим. — Могу я спросить тебя?…

— Знаешь, что можешь, — немного удивлен был Посланник нерешительностью Арама.

— Когда увидел ты рукопись, что дал тебе брат Эммануил, то был ты встревожен и бледен, — начал робко объяснять