Миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Артамонов кивнул.

— Есть агент в Шабаце. Местный торговец, работает на нас два года. Надежный. Я отправил ему запрос вчера, ответ придет завтра или послезавтра. Как только получу, передам тебе.

— Хорошо.

Я вышел из квартиры, спустился по лестнице. На улице жарко, солнце светило ярко. Прошел через двор, очутился на главной улице.

Дошел до дома, поднялся в квартиру. Разделся, умылся. Сел на край кровати.

Проснулся я от стука в дверь. Резкий, настойчивый стук. Три удара, пауза, еще три.

Я открыл глаза, посмотрел на часы. Половина девятого вечера. Заснул после встречи с Артамоновым, проспал несколько часов.

Стук повторился. Громче.

Я встал с кровати, натянул рубашку. Подошел к двери.

— Кто там?

— Я. — Голос Елены. Тихий, но напряженный. — Открой. Пожалуйста.

Я отодвинул засов, открыл дверь.

Елена стояла на пороге. Темное платье, платок на плечах. Лицо бледное, губы сжаты. Глаза красные, будто плакала. Или не спала.

— Можно войти?

Я отступил в сторону. Она вошла, я закрыл дверь за ней, задвинул засов.

Елена прошла в комнату, остановилась посередине. Не села, стояла, сжимая руки перед собой. Смотрела на меня.

Я зажег лампу на столе. Свет мягкий, желтый, комната освещена наполовину.

— Что случилось? — спросил я.

Она молчала. Смотрела на меня долго, изучающе. Потом сказала тихо:

— Милутинович мертв.

Я кивнул.

— Да я знаю. Утонул. Несчастный случай.

— Несчастный случай, — повторила она. Голос ровный, без эмоций. — Пьяный упал в воду, утонул.

— Да.

Она отвернулась, подошла к окну. Смотрела на улицу, на огни фонарей. Говорила, не оборачиваясь:

— Недавно ты спрашивал меня о нем. О Милутиновиче. Где его найти, когда он бывает один, какие у него привычки. Помнишь?

Я стоял у стола, смотрел на ее спину.

— Помню.

— Ты сказал, что хочешь встретиться с ним. Наладить связь. Я поверила. — Она повернулась, посмотрела на меня. — Глупая была. Поверила.

Я молчал.

Елена сделала шаг вперед.

— А через три дня Милутинович погиб. Утонул в Дунае. Пьяный. Ночью. Один.

— Елена…

— Не перебивай. — Голос резкий, твердый. — Я не закончила.

Она подошла ближе, остановилась в двух шагах от меня.

— Это не может быть совпадением, Саша. Ты спрашиваешь о человеке. Через три дня он мертв. Случайно. — Она покачала головой. — Нет. Не случайно.

Я смотрел ей в глаза. Темные, горящие, полные боли и гнева.

— Ты думаешь, я убил его?

— Я не знаю, что думать. — Она отвернулась, прошла к столу, села на край стула. Опустила лицо в ладони. — Может, ты убил. Может, нет. Может, ты просто передал сведения о нем кому-то. Австрийцам.

— Я не работаю на австрийцев.

Она подняла голову, посмотрела на меня.

— Тогда на кого? На русских?

Я не ответил.

Елена встала, подошла ко мне. Стояла близко, смотрела снизу вверх. Голос тихий, почти шепот:

— Кто ты, Саша? На самом деле. Не журналист Соколов. Это я знаю. Но кто?

— Елена…

— Скажи мне правду. — Она положила руку мне на грудь, поверх рубашки. — Пожалуйста. Я имею право знать. Я люблю тебя. Спала с тобой. Доверяла тебе. Скажи правду.

Я взял ее руку, убрал. Отступил на шаг.

— Я не могу.

— Не можешь или не хочешь?

— И то, и другое.

Она долго смотрела на меня. Потом отвернулась. Стояла спиной, плечи дрожали.

— Димич, — сказала она тихо. — Банкир. Умер неделю назад. Сердце, говорят. Нашли утром в постели.

Я молчал.

— Димич финансировал «Черную руку». Давал много денег. Без него операция должна была остановиться. Но не остановилась. Нашли другого. — Она обернулась, посмотрела на меня. — А потом Милутинович. Связной. Переправлял оружие, людей. Без него связь с Боснией прервалась. Но тоже ненадолго. Нашли замену.

Она сделала шаг вперед.

— Два человека. Два ключевых человека. Оба мертвы. За неделю. И ты… Ты появился в Белграде месяц назад. Журналист из России. Спас Чабриновича из тюрьмы. Вошел в доверие Чирича. Познакомился со мной. Спрашивал о людях, о планах.

Она остановилась перед столом.

— Ты не журналист, Саша. Ты агент. Русский агент. Присланный, чтобы остановить операцию.

Я смотрел на нее. Не подтверждал, но и не отрицал.

Елена села на стул, опустила голову.

— Я дура. Влюбилась в тебя. Думала, ты искренний. Думала, ты действительно веришь в свободу Сербии, в наше дело. А ты… Ты использовал меня. Сведения, которую я давала. Контакты. Все.

Голос ее дрожал. Она подняла голову, на глазах слезы.

— Милутинович мертв из-за меня. Я сказала тебе, где его найти. Я убила его.

— Нет, — сказал я твердо. — Не ты.

— Тогда кто? — Она встала резко, шагнула ко мне. — Ты? Ты убил его?

Я молчал.

— Скажи! — Она ударила меня в грудь кулаком. Слабо, без силы. — Скажи мне правду! Ты убил Милутиновича?

Я поймал ее руку.

— Елена, остановись.

— Нет! — Она дернулась, пытаясь освободиться. — Я хочу знать! Ты убил его? Да или нет?

Я отпустил ее руку. Она отступила, смотрела на меня. Слезы текли по щекам, она не вытирала.

— Скажи хоть что-нибудь, — прошептала она. — Хоть слово.

Я смотрел ей в глаза. Хотел сказать правду. Хотел признаться. Но не мог.

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Почему?

— Потому что если я отвечу, ты окажешься в опасности. Ты будешь знать слишком много. И тебе придется выбирать. Между мной и «Черной рукой». Между любовью и долгом.

Елена смотрела на меня долго. Потом медленно кивнула.

— Я уже выбираю, — сказала она тихо. — С того момента, как поняла, кто ты.

Она подошла к столу, села. Вытерла слезы тыльной стороной ладони. Говорила спокойнее, голос ровнее:

— Чирич подозревает что-то. Не тебя конкретно. Но то, что кто-то мешает. Он думает, может быть среди нас есть предатель. Или австрийский агент.

Я сел напротив нее.

— Он говорил об этом?

— Сказал, что нужно быть осторожнее, проверять всех. Даже тех, кто кажется надежным.

— Он подозревает меня?

Елена покачала головой.

— Не знаю. Может быть. Ты новенький. Появился недавно. Слишком удачно спас Чабриновича. Слишком быстро вошел в доверие.

Она посмотрела на меня.

— Если Чирич начнет копать, он найдет. Он умный. Осторожный. И безжалостный.

— Что ты предлагаешь?

— Не знаю. — Она опустила голову. — Я разрываюсь, Саша. С одной стороны долг. «Черная рука», Чирич, дело, в которое я верила. За которое умер мой муж.

Она подняла глаза.

— С другой стороны ты. Человек, которого я полюбила. Который лжет мне. Использует меня. Но которого я все равно люблю.

Голос ее сломался на последних словах. Она снова заплакала, тихо, почти беззвучно.

Я встал, подошел к ней. Положил руку на плечо. Она не отстранилась.

— Елена, —