Миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Йован стоял у входа, держал под уздцы гнедую лошадь. Среднего размера, крепкая, спокойная. Седло простое, крестьянское, но прочное.

— Вот она. Зовут Звезда. Послушная, знает дорогу. Только не гоните сильно, устанет.

Я подошел, погладил лошадь по шее. Теплая, спокойная. Привязал сумку к седлу, проверил стремена.

— Далеко ехать?

— Километров пять на север. По главной дороге до развилки, там свернешь направо, в лес. Дорога лесная, узкая, но проезжая. Через километр увидишь старый дуб с расщепленной молнией вершиной. От него уходит тропа влево, по ней не ходи. Это прямо к лагерю ведет, охрана заметит. Езжай дальше по дороге еще метров триста, там поляна. Привяжешь лошадь, дальше пешком.

— Лагерь далеко от поляны?

— Километра полтора через лес. На северо-запад. Увидишь по дыму, они днем костер разводят. Вечером тоже. Ночью нет.

Йован достал из кармана сложенный листок, протянул мне.

— Схема. Нарисовал сам три дня назад. Шесть построек, склад справа. Охрана двое ночью, четверо днем. Сменяются в полночь и в шесть утра.

Я развернул листок, изучил. Схема простая, но понятная. Шесть прямоугольников, цифры, стрелки. Склад отмечен крестом.

Спрятал листок во внутренний карман.

— Спасибо. Как вернуться?

— Той же дорогой. Лошадь сама найдет путь, если отпустишь повод. Я буду ждать у конюшни до завтрашнего вечера. Не вернешься, значит, что-то не так.

Он отдал мне повод, отступил.

— Удачи.

Я сел в седло, пристроил ногу в стремя. Лошадь спокойно стояла, ждала команды.

— Поехали, Звезда.

Легонько тронул пятками. Лошадь двинулась неторопливой рысью.

Выехал со двора на улицу. Утро разгоралось, солнце поднималось выше. Народу на площади прибавилось, кричали торговцы, торговались покупатели, дети бегали между телегами.

Я проехал через площадь, миновал последние дома. Шабац остался позади.

Дорога на север шла через поля. Широкая, накатанная, пыльная. По краям посевы пшеницы, уже высокой, колосящейся. Где-то вдали работали крестьяне, маленькие фигурки в утреннем мареве.

Ехал неспешно, шагом. Торопиться некуда. До темноты еще целый день. Нужно добраться до поляны, оставить лошадь, дождаться ночи.

Через полчаса дорога вошла в лес. Сосны сомкнулись над головой, воздух стал прохладнее, пахло хвоей и сыростью. Света меньше, полутень.

Развилка. Столб без указателей, две дороги. Направо лесная тропа, узкая. Налево главная дорога продолжается.

Йован сказал: направо.

Свернул. Лошадь шла осторожно, обходя корни и камни. Ветки цеплялись за рукава, хлестали по лицу. Пригнулся в седле.

Через некоторое время увидел дуб. Огромный, старый, ствол в два обхвата. Вершина расщеплена, черный след молнии. От него влево уходила тропа, едва заметная в траве.

Прямо к лагерю. Туда нельзя.

Проехал мимо, дальше по дороге. Еще метров триста, как говорил Йован.

Поляна. Небольшая, круглая, заросшая травой. Посреди два поваленных дерева, старые, покрытые мхом.

Остановил лошадь, спешился. Привязал повод к дереву, ослабил подпругу. Снял сумку с седла.

Огляделся. Поляна тихая, пустая. Только птицы поют в ветвях.

Сел на поваленное дерево. Достал из сумки хлеб, брынзу, остатки от завтрака. Съел, запил водой из фляги.

Проверил часы. Половина десятого утра. До темноты еще восемь часов. Долгое ожидание.

Достал темную одежду из сумки, положил рядом. Взрывное устройство в коробке, проверил снова, все на месте. Нож за голенищем сидит крепко.

Откинулся на ствол дерева, закрыл глаза. Не спал, просто отдыхал. Копил силы. Ночью они понадобятся.

Лес тихо шумел вокруг. Ветер в ветвях, шорох листвы, далекий стук дятла. Спокойно. Мирно.

Вечером я встал и отправился к лагерю. Лошадь привязал к дереву в полукилометре от лагеря. Йован показал дорогу днем, объяснил ориентиры. Теперь стемнело, и я шел один.

Снял пиджак, оставил в седельной сумке. Надел темную вязаную рубаху, черные брюки. Платок на шею. Проверил нож за голенищем сидит крепко. Взрывное устройство в коробке завернул в темную тряпку, засунул за пояс. Тяжелое, холодное.

Постоял, прислушался. Ночной лес полон звуков. Шорох листвы, треск веток, далекий крик совы. Ветер слабый, с юга. Хорошо, запах не понесет на лагерь, если там собаки.

Я шел медленно, осторожно ставя ногу. Сначала носок, потом пятка. Вес надо переносить плавно. Так учили на курсах, идти бесшумно даже по сухим листьям. Мягкая подошва туфель помогала, чувствовал каждую ветку под

Луна почти полная, висела высоко. Между деревьями пробивался серебристый свет, рисовал полосы на земле. Видно хорошо, и это плохо. Меня тоже видно, если кто посмотрит.

Остановился за толстым стволом сосны. Огляделся. Впереди лес редел, сквозь стволы виднелась поляна. Значит, близко.

Присел на корточки. Подождал минуту, прислушался снова. Нет ли шагов, голосов, лая собак. Тишина. Только ветер в ветвях.

Двинулся дальше. Теперь от дерева к дереву, короткими перебежками. Добегу до ствола, замру, жду. Слушаю. Снова бегу.

Навыки Халима вернулись сами, тело помнило. Восемьсот лет назад так же подкрадывался к крепостям крестоносцев. Тогда кольчуга звенела, приходилось обматывать тканью. Сейчас проще, только темная одежда, никакого металла.

Лес кончился. Впереди поляна, метров триста в поперечнике. Я остановился у последнего дерева, присел в тени куста. Смотрел.

Лагерь.

Шесть построек, темные силуэты на фоне ночного неба. Деревянные бараки, низкие, приземистые. Расположены буквой П три с одной стороны, два с другой, один в глубине. По схеме Артамонова тот, что в глубине штабной. Там Танкович.

Справа, у края поляны, еще одна постройка. Меньше остальных, отдельно. Склад боеприпасов. Моя цель.

Глава 22

Взрыв

Кострище в центре. Угли тлеют красным, дым поднимается тонкой струйкой. Значит, недавно гасили. Час назад, может два.

Людей не видно. Все спят. В одном бараке, штабном, горит тусклый свет в окне. Лампа керосиновая. Кто-то не спит. Танкович?

Смотрел долго, неподвижно. Считал постройки, запоминал расположение. Искал охрану.

Там. У дальнего края поляны, под деревом. Силуэт человека, прислонился к стволу. Сторож. Неподвижный, может дремлет.

Еще один. У входа в лагерь, там, где дорога. Сидит на пне, голова склонилась. Точно спит.

Двое. Плохая охрана. В Аламуте за такое могли убить, не врага, а нерадивого часового.

Других не видно. Значит, только двое на всю ночь. Или патруль ходит по периметру, тогда надо ждать, рассчитать маршрут.

Я ждал. Десять минут. Двадцать. Полчаса.

Никого. Патруля нет. Только двое сторожей, оба дремлют.

Посмотрел на луну. Часа три ночи, не больше. По схеме склад справа, метрах в пятидесяти от ближайшего барака. До него добраться можно, обойдя поляну по краю леса.

Но сначала надо убедиться, что никого больше нет. Нет собак, нет скрытых часовых.

Подождал еще. Смотрел на лагерь, вслушивался. Ветер