Возвращение. Часть II - Даниил Корнаков

— Здесь пароль, — холодно подметил Ли.

— Маша сказала, что пароль: день рождения вашего сына, — ответил Матвей.

На мгновение в груди Ли задержалось дыхание, а во взгляде сверкнула загадочная искра. Его длинные пальцы ударили по экрану, набрав восемь цифр, и на дисплее появилось застывшее лицо Маши. Дата в углу подсказала, что запись была сделана всего два дня назад.

Ли ещё раз окинул взглядом присутствующих, будто убеждаясь, нету ли здесь кого лишнего, и коснулся кнопки с перевернутым набок треугольником.

Из динамиков планшета послышался Машин голос:

— Приветствую вас, господин Ли Чжи. Если вы видите это обращение, значит моим друзьям удалось его вам доставить. И это крайне важно, потому что… — Она прикусила губу. — Потому что у меня для вас есть две новости, хорошая и плохая. И начну я, пожалуй, с плохой. К великому сожалению, ваш сын, Ван Чжи, погиб во время экспедиции.

Матвей заметил, как по лицу Ли проскользила лишь тень разочарования. Почему лишь тень, Матвей отчасти понял из продолжения Машиного сообщения:

— Мне известно, что между вами были непростые отношения, вы не одобряли его тяги к науке, полагая, что за ней нет будущего в нашем новом мире. А его побег на «Прогресс» ради участия в моей экспедиции — о котором, клянусь жизнью, я узнала лишь на Захваченных Землях — по его словам, окончательно вбил между вами клин. Но признаюсь вам, я не верю в это. Не верила тогда и не верю сейчас.

Маша осеклась, посмотрела куда-то за пределы экрана и продолжила:

— У меня очень мало времени, и потому я постараюсь говорить как можно короче, господин Ван. Остальное вы сможете узнать от моих друзей. Мне известно, что вам была известна истинная цель моей экспедиции. Чжи рассказывал вам про «Копье», о чём потом признался мне. Не знаю, что побудило его это сделать… Тогда я разозлилась на него и сочла за предательство, но немного успокоилась, когда он рассказал, что вы наивно полагаете, будто «Копья» не существует. Так вот, господин Ван, хочу заверить вас в обратном — токсин реален. Нам удалось отыскать его. Однако в самый последний момент нас предал один из участников спасательной экспедиции, выкрал у нас токсин, убил невинного человека и сбежал, бросив нас умирать на Захваченных Землях. Имя этого человека Михаил Буров. Он действовал по указке станции «Звездной», в чьих корыстных целях работал всё это время. Но мы выжили и смогла вернуться домой, в Антарктиду. Все эти люди, принесшие вам эту запись, пережили лето за тысячи километров отсюда. И все они, включая меня, хотят только одного — справедливости.

Ли мельком взглянул на Матвея и остальных.

Маша подвинула записывающее устройство ближе к себе и ещё более тихим голосом заговорила:

— Господин Ван, грядут темные времена. Если у «Звездной» получится превратить токсин в оружие против мерзляков, всем станциям придётся играть по их правилам. И даже могущественному «Чжуншаню» не удастся избежать участи марионетки, которая будет вынуждена присоединиться к воплощению в жизнь их безумных взглядов на мир. Полагаю, вы прекрасно знаете о чём я говорю. Именно поэтому, господин Ван…

Её взгляд метнулся в сторону раздавшегося за кадром стука в дверь. Теперь её голос и вовсе перешёл в шёпот:

— … вы обязаны помочь нам вернуть токсин. Не психопаты со «Звездной», а станция «Чжуншань» должна занять место локомотива, ведущего за собой остальные станции к светлому будущему. Гибель вашего сына не должна кануть в небытие.

Удары за кадром усилились, и в секретное послание Маши проник чужой голос:

— Маша, открой!

Матвей предположил, что это был её дядя.

— Я должна идти, пока не поздно, — быстро прошептала Маша. — Собиратель по имени Матвей Беляев, который передал вам это сообщение, расскажет вам все подробности. Надеюсь… до скорой встречи.

Запись остановилась, запечатлев блестящее в свете камеры искорками пота лицо Маши.

Никто не решался заговорить первым. Только Рейджи, стоявший позади и ставший совершенно случайным слушателем секретной видеозаписи, что-то с удивлением пробормотал на китайском. Парочка охранников, не владеющие русским, перекидывались друг с другом беспомощным взглядом.

Долго сохранявший задумчивое молчание Ли, в конце концов, обратился к Матвею:

— Это ты Матвей Беляев?

Собиратель кивнул.

— Этой записи, — указал мэр взглядом на планшет, — всего пара дней. Почему Зотовой нет среди вас? Где она?

— На станции «Звездная».

Черные с ниточками проседи брови Ли чуть дрогнули от удивления.

— Это только первая часть её плана, господин мэр, — поспешил разъяснить Матвей. — Ваша помощь должна стать второй. И если вы уделите мне и моим друзьям немного времени, я расскажу вам всё и отвечу на каждый ваш вопрос.

Недоверие, прилипшее маской к лицу Ли в отношении посетивших его визитеров, на всего лишь короткий исчезла, обнажив мягкость в его взгляде. Он отодвинул один из рядом стоявших стульев и жестом велел Матвею присаживаться.

— Я весь внимание, — произнёс мэр.

* * *

Вся Машина затея по возврату «Копья» была изложена мэру «Чжуншаня» только к вечеру. Под самый конец Матвей чувствовал, как от разговора разболелась челюсть, а в глазах двоилось.

Выслушав его до конца, мэр подошел к стене и долго смотрел на неё так, словно на ней в деталях изложили невидимыми чернилами всё рассказанное Матвеем.

— Правильно ли я понимаю, — понуро проговорил Ли, почёсывая бородку, — что по замыслу Зотовой я должен бросить вызов одной из сильнейших станций во всей восточной части Антарктиды, надеясь при этом на чудо? — Его тронутое строгостью лицо обратилось к Матвею. С не прикрытом сарказмом он подчеркнул: — В этом заключается её блестящий план?

— Отрицать не стану, вся эта затея трещит по швам, — честно сказал Матвей. — Но мы можем предпринять хоть что-то…

Волнение за Машу вновь сжало его сердце.

— Она связывалась с вами? — уточнил Ли, кивнул в сторону положенной на стол портативной рации. — Сообщала какие-нибудь сведения?

— Нет, но…

— В таком случае боюсь, наш дальнейший разговор не имеет смысла. — Он вернулся к панорамному окну. — Я не намерен бросать своих людей в бездну слепой удачи.

'Всё в точности так, как и предсказывала Маша, — заключил про себя Матвей.

— Да как вы не