1977 - Александр Скок

Ее отец вспомнил ориентировку?

Милиция?

Я медленно повернул голову, сердце начало колотиться где-то в районе горла. Николай уже направлялся из кухни к двери.

Вот оно. Если бы это были просто гости, зачем тогда именно он пошел открывать?

Я отчетливо услышал, как щелкнул замок. Скрипнули несмазанные петли.

Задержать дыхание.

Ждать.

Если менты, то куда бежать? Опять в окно? Я бросил туда взгляд. Высоко.

В следующее мгновение в квартиру ворвалось шумное, веселое:

– С НАСТУПАЮЩИМ!!!

Отлегло.

Не менты.

Я все еще был на свободе. Пока что.

Мать пошла встречать гостей. Аня поймала мой взгляд – испуганный, натянутый, полный плохих предчувствий. Но она интерпретировала его по-своему.

Села рядом, мягко коснулась моей руки.

– Все хорошо, – прошептала.

А я только молча кивнул. Потому что не был в этом уверен. Совсем.

– Извини за маму, – шепнула Аня, наклоняясь чуть ближе. – Просто ей непривычно. Я никогда никого не вожу домой.

Она замялась, будто выбирая слова.

– Мои родители… На самом деле они хорошие. Добрые. Просто… относятся к тебе с опаской.

Я кивнул. Что тут скажешь? Да я бы и сам себе не доверял.

Из коридора донесся голос. Быстрая тарабарщина, от которой у меня едва не закружилась голова. Как будто кореец говорил на отличном русском, но так быстро, что слова превращались в поток звуков.

– Кто пришел? – спросил я.

– Ахметовы. Соседи.

Ну да, в СССР заявиться без звонка в гости – обычное дело. Под Новый год – тем более.

Сели за стол.

Азамат – чернявый казах в черном костюме, улыбчивый, говорливый. Его супруга Татьяна – русская, молчаливая, в красном платье. Полная противоположность.

Спасибо тебе, Азамат.

Рот у него не закрывался, и это было моим спасением. Он говорил обо всем подряд: о погоде, о работе, о каких- то знакомых, которые якобы должны были сегодня тоже прийти, но не пришли. Затем он стал говорить о своих планах открыть службу такси, жаловался, что в СССР это невозможно сделать.

И с каждым его словом я чувствовал, как внимание Аниных родителей все больше перетекает на него.

Но не совсем.

Они поглядывали на меня. Иногда.

А мать все подкладывала оливье.

Ложка за ложкой.

Как будто в этом был какой-то скрытый смысл.

Как будто если я съем достаточно, то стану своим.

На столе, помимо оливье и селедки под шубой, стояла запеченная курица, пюре, соленья, колбасная нарезка. Шампанское, болгарское вино, водка «Столичная». Все, как и должно быть.

Разговоры сменяли тосты, тосты разговоры и день плавно перетек в вечер. Ели много, пили мало – рано напиваться, нужно еще Новый год встретить. В какой-то момент я стал забывать, где нахожусь и поддался этому общему веселью. Даже стал улыбаться шуткам Азамата. И сам не заметил, как оказался на кухне с отцом Ани. Он протянул мне папиросу, распахнул форточку, чиркнул спичкой о коробок и закурил. Азамат тоже был с нами. Курил молча. Наверное, впервые за все время он не произносил ни слова.

Отец Ани посмотрел на меня, а затем спросил:

– Ты правда с Аней на одном курсе? Или эта версия для нас, чтобы мы много вопросов не задавали?

– Правда, – кивнул я.

Отец тоже кивнул. Сам себе. Вроде поверил.

Или нет?

– Смотри у меня! Не обижай ее. Узнаю – уши надеру.

– Мы просто друзья. Я ей не парень.

– Дружбы между парнем и девушкой не бывает, – вставил Азамат.

– Вот то-то же, – согласился отец. – Сам того не заметишь, как дети родятся. Ты у меня смотри! – погрозил мне пальцем. – До свадьбы ни ни!

Азамат хохотнул.

– Я все понял, – сказал я.

– С лицом-то что у тебя?

Анин отец посмотрел точно туда, где должен быть фигнал. Видимо пудра Юльки заканчивала свое действие. Ну да, не вечно же ей маскировать фонарь под глазом. Всему есть свой предел. Я затянулся и выпустил дым в форточку.

– Повстречался с дворовой шпаной, – туманно ответил я.

– Со шпаной? Это где это так?

Я тут же выдал первое, что пришло в голову:

– На мясокомбинате. К дру… к товарищу ходил. Поздно обратно возвращался. Ну и напоролся.

– Хм, странно. Вроде на мясухе всегда спокойно было, – от удивления Анин отец мотнул головой и затянулся.

Дальше курили молча. Азамат протараторил:

– А сейчас такое время. Молодежь много себе позволяет. Это все деструктивное влияние запада. Американцев. Черный рынок не спит. Западная музыка, культура – уже здесь. Наша молодежь впитывает ее в себя. А что дальше? Дальше, что будет? Чувствую, перемены будут. Еще лет пять или десять и будут. Точно будут.

Я посмотрел на казаха и подумал, что верно он все чувствует. Разговоры про перестройку из уст высших эшелонов власти – уже скоро. Но вряд ли он может себе представить, что СССР скоро не станет…

Может, сказать ему?

А поверит?

Вряд ли.

Анин отец хмыкнул:

– Тебе плохо живется? Что менять?

– А нет у нас развития. В тупик зашли. Стоим на месте. Нового ничего не изобретаем, КГБ получает больше полномочий… Чем сильнее репрессии, тем ближе конец государства. Запомни это, Коль.

– Тише ты! – шикнул Николай. – Сдурел, что ли, такое на моей кухне говорить?!

– Вот видишь? Ты даже на собственной кухне боишься говорить о некоторых вещах.

– Критиковать легко. А предложить конкретный план действий всегда труднее. Как нам выйти из застоя?

– Дать больше свободы. Той же молодежи. Ведь что им не запрети, они еще сильнее этого хотят. Разрешить им слушать ту музыку, которую они хотят. А если рассуждать в общем, то для развития государства нужно взять лучшее от запада. Технологии. Автомобилестроение. Да те же их гастрономы!

– У них магазины. Супермаркеты. Самообслуживание, – сказал я.

– Вооот, молодой человек в курсе что там у них и да как. Подтверждает мои слова – молодежь впитывает культуру запада. И ей она все больше нравится.

Николай зло прицыкнул:

– КГБ по тебе плачет, провокатор! Не знай я тебя много лет, давно бы сообщил о тебе куда положено. Говоришь, свободы дать больше? Тогда знаешь, что получится? А ничего хорошего! Нам больше работы будет. Вот, например, пару недель назад обнаружился фальшивомонетчик. Черт его знает, откуда он взялся на мою голову, но подделки его хрен