Арнайр - Atrnerseh

В глазах Джармода, обычно непроницаемых, мелькнуло нечто – не удивление, а... узнавание? Быстро погасшее. «Метод отражения?» – спросил он, игнорируя вывод Маркуса.

Маркус сжал осколок, чувствуя, как его собственная Гармония бугрится, отталкивая чужеродное эхо. «Стабильность. Абсолютная, непоколебимая стабильность. Щит, который не сопротивляется натиску, а... игнорирует его. Как гора игнорирует ветер. Создать зону такого порядка, такой внутренней непроницаемости, чтобы голодная пустота не нашла зацепки. Чтобы нечему было "пожирать".» Он помедлил. «Но масштаб... Для защиты города? Пока не знаю. Для небольшой группы, ключевой точки... возможно.»

Джармод молча забрал осколок. Его мысли были нечитаемы. «Продолжай. Ищи уязвимость в самом резонансе. Частоту. Источник питания, кроме страха.»

Работа в Архиве стала кошмарным марафоном. Маркус погружался в хроники, в показания уцелевших беженцев (их было катастрофически мало), сканировал обломки, привезенные с передовой, пытаясь уловить малейший намек на слабость новой силы Горна. Джармод был его тенью, его холодным зеркалом, фиксирующим каждую мысль, каждое колебание Гармонии. Иногда он задавал вопросы – острые, как кинжалы, вскрывающие неочевидные связи. Иногда просто молчал, и это молчание было хуже пыток.

Однажды, глубокой ночью, когда в Архиве царила гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием кристаллов, Джармод неожиданно положил перед Маркусом не хроникор, а... странный инструмент. Напоминавший компас, но стрелка была сделана из мерцающего, как мгла, камня, а вместо делений – тончайшие резонансные кристаллы.

«Сканируй меня,» – приказал Джармод, его голос в тишине прозвучал громче, чем надо.

Маркус насторожился. Это был тест. Или ловушка. Он взял инструмент, чувствуя его холод и слабую вибрацию, похожую на голодный шепот. Направил на Джармода, активируя Гармонию не для анализа камня, а для восприятия силы. Инструмент дрогнул. Мгла вокруг стрелки сгустилась, потянулась к Джармоду... и вдруг отшатнулась, как обожженная. Кристаллы-деления вспыхнули тревожным багровым светом, затем погасли. Стрелка бешено завращалась, не находя точки опоры.

В Джармоде не было ничего. Ни ментального следа, ни ауры силы, ни даже... тепла жизни. Только абсолютная, всепоглощающая пустота. Как у Торвина, но не поврежденная, а... намеренная. Защитная? Или нечто иное? И инструмент, настроенный на обнаружение чужеродных резонансов, среагировал на эту пустоту как на угрозу.

«Интересно,» – произнес Джармод, забирая инструмент. В его глазах не было ни удовлетворения, ни досады. Только холодная констатация факта. «Твой "метод" восприятия... реагирует на отсутствие. На контролируемую пустоту. Запомни это.»

Маркус понял. Джармод не просто проверял его. Он показывал ему возможность. Способ скрыться от обнаружения, быть "невидимым" для сил, ищущих резонанс, страх, жизнь. Как Вестник Бури? Или как то, что скрывалось за его спиной?

Война между тем катилась вперед. Вести с фронта были мрачными. Боргун, возглавив ударный кулак, пытался пробиться к Падшему Камню, но силы Горна, усиленные своими "теневыми зверями" и разрушительным резонансом шаманов, оказались крепким орехом. Город превратился в крепость, изрыгающую черные лезвия и волны голодной пустоты, выедающей силу атакующих. Потери росли. Успехи были мизерными – удалось отбить пару внешних фортов, ценой огромной крови.

Хельга, мастер интриг, работала в тени. Пошли слухи о внезапной смерти одного из второстепенных вождей Дарканов на западных рубежах – явно ее почерк. Но прочного союза между Горном и Ульем разорвать не удавалось. Их связывало нечто большее, чем договор – общая выгода от слабости Арнайров, или нечто более темное?

И однажды, когда Маркус, изможденный, пытался расшифровать запутанные символы на обломке ритуального барабана шамана Горна, в Архив вошла Ариэль. Бесшумно, как всегда. Ее взгляд, лишенный прежней хищной игры, был серьезен.

«Твой мальчик,» – произнесла она тихо, игнорируя Джармода, будто его не существовало. «Торвин. Он... изменился.»

Маркус поднял голову. «Что случилось?»

«Ничего. И все. Он вышел из своей комнаты. Сам. Стоит во внутреннем дворе. Смотрит на восток. Туда, где горит Штормовой Утес. И... улыбается.» В голосе Даниэль впервые прозвучало что-то, кроме холодного расчета. Настороженность. «Не детской улыбкой. Старой. Очень старой. И холодной, как глубина зимнего озера.»

Ледяная игла вонзилась Маркусу в сердце. Он вспомнил тот миг в коридоре, отражение в пустых глазах. И ощущение чего-то чужого.

«Он не смотрит на пламя, Маркус,» – добавила Ариэль, ее слова падали, как камни. «Он смотрит сквозь него. Туда, где Падший Камень. Где Вестник Бури. Как будто... видит их. Или... его видят.»

Джармод медленно повернул голову. Его каменное лицо оставалось неподвижным, но в воздухе повисло напряжение, острое, как лезвие.

«Контрольный пост у его покоев докладывал – никакой ментальной активности, никаких сигналов,» – произнес он, но это звучало не как опровержение, а как констатация загадки.

«Некоторые сигналы не фиксируются обычными кристаллами, Четвертый Старейшина,» – мягко парировала Ариэль. «Особенно если они... резонируют с чем-то вне наших пониманий. С чем-то вроде того, что съедает наши камни.» Она посмотрела на Маркуса. «Твой "пустой сосуд" перестал быть пустым, Маркус Арнайр. Кто-то... или что-то... начало им пользоваться. И оно смотрит на войну с интересом.»

Маркус встал. Усталость как рукой сняло, сменившись ледяной волной тревоги. Торвин был не просто слабым звеном. Он стал дверью. Дверью, через которую в сердце Аргоса могло заглянуть нечто невообразимое. И первым признаком стала эта ледяная, древняя улыбка, обращенная к пламени войны.

«Надо к нему,» – сказал Маркус, глядя в непроницаемые глаза Джармода. Не прося разрешения. Констатируя необходимость.

Джармод молчал секунду, две. Его взгляд скользнул по лицу Ариэль, затем вернулся к Маркусу. В этой паузе читалось взвешивание рисков: опасность Торвина против опасности самого Маркуса, получившего доступ к "двери".

«Под моим наблюдением,» – наконец произнес он. «И с полным подавлением любой твоей активной Гармонии. Ты – сканер. Не более.»

Маркус кивнул. Подавление означало боль, сжатие воли, но другого выхода не было. Он должен был увидеть. Увидеть, что поселилось за глазами мальчика, которого он не смог защитить до конца. Увидеть врага, который, возможно, уже был внутри стен.

Война шла не только у Падшего Камня. Она подбиралась к самым стенам Аргоса, и ее авангардом мог быть безмолвный мальчик с ледяной улыбкой. Подготовка к обороне требовала теперь не только карт и анализа резонансов, но и готовности посмотреть в бездну, заглянувшую к ним в дом.

Глава 31 Прорыв

Внутренний двор Цитадели встретил их неестественной тишиной. Не тишиной покоя – а гнетущим затишьем перед бурей. Воздух вибрировал от отдаленного гуля тревоги, идущего из глубин Аргоса, и пахнул не привычной горной свежестью, а гарью и… чем-то едким, металлическим, чужим. Слуги и воины Внешнего Круга толпились по краям, сбившись в кучки, их лица были бледны, глаза