Неприкаянный 1 - Константин Георгиевич Калбанов

святые. Не нужно вводить нас в искушение. Видим поди какого красавца вы изготовили из нашего катера, на те деньги, что поимели с игры в прошлый раз. Значит и эти в дело пустите. И так-то оно правильно будет, по совести.

Я обвёл взглядом матросов, и улыбнулся. Говорил один боцман, но он однозначно выражал общее мнение. Мало того, на лицах большинства парней явственно угадывалось осуждение. Мол, за что ты с нами так-то? Чем заслужили? И от этого по груди расплылось тепло. Кто я в одиночку? Тот кто может хорошенько пустить японцам кровь. Кто я с командой? Реальная сила, возможности которой мне пока неведомы.

— Спасибо братцы, что верите в меня, и согласны со мной. Что же до денег, то ваша доля в них так же есть. Причём заслуженная. За прошлые заслуги вы уж получили награду. За вчерашний потопленный миноносец каждому из вас я выдам премию в сто рублей. А теперь, готовимся к отходу.

Я сгрёб пачки обратно в саквояж и скрылся в каюте, где обретался в одиночестве. Барские условия, между прочим, пусть тут и не развернуться. Как уже говорилось, теснота и катер, суть одно и то же. Но с другой стороны, могло ли быть иначе. Командир я, или погулять вышел.

Открыв пристроившийся в уголке под койкой стальной шкаф, выложил все деньги в него. Да, я доверяю своей команде, но как правильно заметил боцман, не стоит вводить их в искушение. А так, подумают о богатстве, потом о толстостенном стальном запертом ящике, да и махнут рукой. К слову, замок тут непростой. И пусть я его сработал всего-то за день, опытному медвежатнику придётся серьёзно попотеть соображая, как к нему подступиться. Я бы сказал, что не зная конструкции, проще сразу взяться за зубило, кувалду и чью-то мать.

Едва успел натянуть брюки, и взялся за ботинки, как услышал за тонкой дверцей голоса.

— Японец что ли? — спросил Харьковский

— Так и есть. «Сиракумо», — ответил боцману сигнальщик.

Сам не знаю с какого перепуга, но я бросил ботинок и в одних носках выскочил в кокпит. В нашу сторону и впрямь шёл японский миноносец. Да так бодро, что нёс на носу солидный бурун и уже совсем скоро окажется рядом. Или скорее даже протаранит нахрен!

— Руби швартовы!

Выкрикнув команду я единым махом взметнул тело вверх оказавшись на крыше каюты. Мгновение и ухватившись за штурвал перевёл рычаг акселератора в крайнее верхнее положение. Котёл под паром и вода за кормой забурлила, катер дёрнулся было, но тут же замер удерживаемый натянувшимися швартовыми.

— Рубите, мать вашу! — взревел я.

Вообще-то, совершенно несправедливо. Не было у парней под рукой топоров. Но хорошо хоть в карманах нашлись ножи. Дубовский усердно перепиливал верёвку на баке, Казарцев орудовал на корме, я же костерил себя последними словами. С одной стороны, натянутая верёвка подаётся куда легче, с другой, возможно быстрее было бы развязать её. Но что сделано, то сделано.

Наконец гальванёр справился, и нос начало активно отводить в сторону от причала. Когда же закончил сигнальщик, катер как норовистая лошадь рванулся в сторону, быстро набирая ход. Я переложил штурвал вправо, стремясь уйти на чистую воду и обрести манёвренность.

Японский командир попытался всё же нас достать. Несущий на носу бурун миноносец начал поворачивать, словно хищник стремясь ухватить свою добычу. Но уже стало очевидно, что мы разминёмся. Я хотел было показать самураям соответствующий жест, когда приметил, что командир активно жестикулирует, и отдаёт какие-то там приказы на гортанном языке.

В смысле, он так надрывается, что я прекрасно расслышал приказ открыть по нам огонь. Как и увидел то, что парочка ретивых самурайчиков активно разворачивают в нашу сторону пятидесятисемимиллиметровку. Заряд в её гранате никакой, и в стволе вполне может опять оказаться болванка, только нам-то от этого не легче. Тем более, что к носовой трёхдюймовке на специальной площадке так же бросилась прислуга.

Выстрелив в нейтральном порту раз, они уже не остановятся, а тогда нам форменный абзац. И ведь не промажут, дистанция меньше сотни метров, и активно сокращается. Мало им досталось в прошлый раз, ну да мы сейчас добавим. Глядишь в разум войдут.

— Твою мать! Снегирёв штурвал!

Выкрикнув приказ я обернулся к пулемёту, закреплённому на крыше каюты. Но не успел выдернуть стопор, чтобы снять оружие с походного положения, как рявкнула пятидесятисемимиллиметровка. Снаряд мгновенно ударил в борт на корме, оглушив нас своим разрывом. Осколки сыпанули как наружу, и ворвались через пробоину в кокпит, частью поглощённые сиденьями. По ушам прилетело не столько от разрыва гранаты, сколько от самого выстрела, больно уж увесисто прошлась звуковая волна.

Я наконец выдернул стопор, благо оружие у нас всегда готово к бою, только и того, что взвести. Ухватил за рукояти и развернул пулемёт в сторону противника. Не скажу, что стал бы выжидать пока японцы отстреляются по нам первыми. Однозначно постарался бы их опередить, да я и постарался, просто самую малость не успел. Зато теперь у меня руки полностью развязаны. Максим затакал пустив по палубе вражеского миноносца свинцовую струю, выстукивающую металлическую дробь. Будь сердечники стальные, так ещё и искры высекли бы.

Человеческие фигурки падали как скошенные, кто в воду, кто на палубу. Но большинство всё же успели укрыться за трубами, надстройками и минными аппаратами. Расчёт трёхдюймовки всё же попытался достать нас, но я срезал троих матросов одной длинной очередью. Не спасли ни щит, ни тумба, хотя и сомнительно, что свалил их наглухо. Да это и неважно.

М-да. Даже если и не хотел бы этого, в данный момент от меня ничего не зависело. Я слишком увлёкся расстрелом оборзевших самураев, чтобы контролировать действия своих подчинённых. А оказавшийся в кокпите Галанцев не сомневался ни мгновения. Минный машинист выдернул стопоры из метательного минного аппарата, развернул его и придав нужный угол, выстрелил по японцам миной. Гулкий хлопок, быстро воспаряющее ввысь молочно-белое пороховое облако, вздрогнувший всем корпусом катер, и… На то, чтобы сигарообразный оперённый снаряд достиг цели потребовалось долгих три секунды.

Я уже решил было, что вышел промах, или мина утонула, когда в середине борта «Сиракумо» взметнулся огромный фонтан. А ещё через несколько секунд, когда мы успели немного отдалиться, раздался оглушительный взрыв, миноносец разом заволокло непроницаемым белым облаком перегретого пара. Над нами с воем пронеслись крупные обломки, с громкими всплесками упавшие в воду. Под истошные крики моряков, миноносец в считанные мгновения ушёл под воду. Рванули котлы до которых