Неприкаянный 1 - Константин Георгиевич Калбанов

— Снегирёв правь на выход! Полный ход! — выкрикнул я.

— Слушаюсь, — мгновенно отозвался тот.

Рулевой передал соответствующие распоряжения по телеграфу, и чуть довернув штурвал, повёл уже встающий на крыло катер на выход из гавани.

Родионов, наш второй кочегар поспешил юркнуть в люк котельного отделения, помогать своему товарищу. Нам сейчас понадобится всё их мастерство, чтобы поддерживать максимально возможную скорость. Как я уже говорил, от опытных кочегаров порой зависит очень многое. И возможность держать длительное время быстрый ход в том числе. Это же паровик, а не ДВС. Увы.

Наш машинист Иванов выглянул наружу, встретился взглядом с боцманом, кивнул, мол всё понял, и вновь скрылся в своём отсеке. Туда же юркнул и наш гальванёр Дубовский, активно осваивающий дополнительную специальность, чтобы подменять товарища во время длительных переходов. Без электрика я худо-бедно обойдусь, а вот без второго машиниста тяжко.

— Боцман, потери? — потребовал я.

— Так-то, пока только у Казарцева, осколком ногу оцарапало, — ответил тот, поведя взглядом, по подчинённым, отрицательно мотающим головами.

— Ерунда, ваш бродь. Кошка сильнее царапает, — заверил сигнальщик.

— Что с повреждениями?

Харьковский указал на дыру в борту с неровными краями выходящую в кокпит. Через неё-то и влетели осколки, доставшие сигнальщика.

— Пустяк, ваше благородие. Заделаем без труда.

— Займись немедля.

— Слушаюсь.

Я поёжился от холода, и только сейчас вспомнил, что стою на стальной палубе в одних носках, брюках и нательной рубахе. Вообще-то двадцать седьмое февраля на дворе, и пусть тут южные широты, плюс три по цельсию комфортной температурой не назовёшь. Я поспешил юркнуть в свою каюту, тут же окунувшись в тепло, и какой-никакой уют. К слову, надо будет придумать что-то с теплоизоляцией. А то, с наступлением тепла, тут будет настоящая парилка. Не отказываться же от вывода дымовых труб за корму.

Быстро одевшись я поспешил на палубу. И вовремя, потому что боцман как раз собирался меня вызывать. За пределами рейда обнаружился ещё один миноносец, который двигался нам на пересечку, и судя по суете на палубе, уже готовился открыть по нам огонь. А ведь мы всё ещё в территориальных водах Китая.

— Без понятия, Пётр Генрихович, как вы будете это улаживать, но видит бог, не я это начал, — пробубнил себе под нос, поминая консула в Чифу. И уже в голос. — Курс девяносто. Гриша маневрируй. Сейчас они начнут садить по нам.

— Есть маневрировать.

— Только не урони нас, — счёл нужным предупредить я.

— Есть, — задорно отозвался рулевой.

Совсем не лишнее предупреждение. Катерок получился вёрткий как волчок, на месте крутиться может, ну и разбросать нас на виражах к Бениной маме.

— Боевая тревога! Приготовиться к абордажу! Пошевеливайся братцы!

Сам я поспешил обратно в каюту, за винтовкой и дробовиком. Надел пояс с патронташем, подсумками с четырьмя гранатами и открытой кобурой, в которую сунул Браунинг. Уже взялся за дверную ручку, когда рядом с характерным глухим и шелестящим звуком рванула первая граната. Запоздало долетел звук пушечного выстрела. Катер заложил вираж, и ударившие следом снаряды легли значительно в стороне.

Выскочил в кокпит и осмотрелся. Ложкин уже сковырнул Максима к крыши каюты и прилаживал его на носовой треноге, готовясь вести огонь по курсу. До неприятеля около мили. Скороговоркой отстрелялись три пятидесятисемимиллиметровки и трёхдюймовка. На этот раз снаряды легли значительно в стороне. Расстояние-то так себе, но слишком уж мелкая, скоростная и манёвренная цель.

Я направился на бак, к орудию. При этом едва не упал при очередном повороте. К рулевому претензий никаких, но так ведь и впрямь улететь можно. Сунул дробовик и винтовку в зажимы, специально устроенные на надстройке. Пристегнул карабин страховочного пояса к скобе. И только после того откинул крышки двух коробов первой подачи, закреплённых сбоку на станке. В каждом по девять снарядов в гнёздах. Гранаты и шрапнель. На этот раз обычная, переделки закончились в прошлый раз.

— Будко, шрапнель, трубка десять секунд. Три снаряда, — приказал я комендору.

Нечего дёргать Ложкина, тот занят своим делом, вот пусть и управляется с пулемётом.

— Снегирёв, курс двести семьдесят, маневрируй змейкой.

— Есть курс двести семьдесят, манёвр змейкой.

Рванул очередной трёхдюймовый снаряд. На этот раз совсем близко, японский комендор почти подловил нас, и рядом басовито прошуршал осколок. Вот же, гадство! Не успели изготовить броники к сроку.

Бронежилеты из многослойного шёлка не моё изобретение, они уже существуют, разве только не получили распространения. Я просто озадачил портных их пошивом. Заказ непростой, потому как прошивать нужно особым образом, а таких швейных машинок в Артуре не оказалось. Приходится работать иглой вручную.

От винтовочной пули он не защитит, как и от пистолета Маузера в упор. Зато весь остальной короткоствол и большинство осколков идут лесом. Шимоза хорошая взрывчатка, и она разрывает на мелкие осколки даже крупнокалиберные снаряды. Так что, защита вполне себе действенная. От увлажнения изделие будет предохранять чехол из тонкой прорезиненной парусины.

В довесок ещё и спасжилетами озаботился, с карманами спереди и воротником набитыми пробковой крошкой. Местные спасательные пояса сразу задираются подмышки, и очень неудобны. В этом же можно спокойно лежать на спине. Вариант надувных из прорезиненной ткани я даже не рассматривал. Порвёт осколком или при падении о какую железяку, и нет спасательного средства.

Снаряды продолжали падать вокруг нас, и пока обходилось без попаданий. Вот только долго это продолжаться не может, пришла пора и нам ответить.

— В стволе! — доложил Будко.

Я приник к прицелу, прикидывая дистанцию и скорость. Мой баллистический вычислитель заработал на всю катушку. Главное теперь грамотно выйти на позицию.

Глава 20

Но я закончу

— Курс триста тридцать! — приказал я Снегирёву.

Тот слегка довернул штурвал и меня чуть повело, пришлось вцепиться в рукояти маховиков вертикальной и горизонтальной наводки. Доработал ими беря более точный прицел и оторвавшись от оптики, дёрнул за шнур. Грохнул выстрел, ствол отъехал назад по станку, и плавно вернулся в переднее положение. Будко дёрнул рукоять затвора, открыл его, и вместо выскользнувшей гильзы вогнал в казённик новый шрапнельный снаряд. Я же вновь приник к прицелу.

Не успело вдали вспухнуть молочно-белое облачко шрапнели, а вдогонку умчался уже второй снаряд. Даже опытные артиллеристы не могут себе позволить вести огонь без пристрелки. Я могу. Потому что моей абсолютной памятью стреляю не просто на интуитивном уровне, а используя обширную статистическую базу.