Я – Товарищ Сталин 5 - Андрей Цуцаев

Глава 19

4 мая 1936 года Джеймс Уинтер сидел за своим столом, разбирая телеграммы, которые могли перевернуть баланс сил в Восточной Африке. Высокий, худощавый, с резкими чертами лица и серыми глазами, он выглядел как типичный английский служащий: тёмно-серый костюм, аккуратно завязанный галстук, волосы с лёгкой сединой, зачёсанные назад. Но за этой внешностью скрывался человек, чья двойная жизнь была постоянной игрой на грани. Утро началось с перехваченной телеграммы из Аддис-Абебы, расшифрованной за ночь. Она гласила, что император Хайле Селассие, теряя надежду на победу над итальянскими войсками, планировал бежать в Лондон, ища убежища у британцев. Он собирался сесть на пароход в Джибути в течение недели под охраной Королевского флота. Эта информация была взрывоопасной: уход императора укрепил бы позиции Муссолини, а советские поставки оружия для абиссинского сопротивления оказались бы под угрозой. Джеймс знал, что Москва должна получить эти сведения немедленно, и каждая минута промедления увеличивала риск.

Короткий разговор с коллегой Эдмундом Греем добавил ещё одну деталь: британцы временно ослабили блокаду советских грузов в Красном море. Это был не жест доброй воли, а холодный расчёт, чтобы затянуть конфликт в Африке, ослабляя итальянцев, союзников Гитлера. Джеймс понимал, что Советы воспользуются этим, чтобы усилить своё влияние в регионе. Он вытащил лист бумаги и, используя шифр на основе модифицированного квадрата Виженера, закодировал данные о планах Хайле Селассие и ослаблении блокады, замаскировав их под отчёт о поставках шерсти в Порт-Судан. Сложив бумагу, он спрятал её во внутренний карман пиджака. Вечером он передаст сообщение через радиопередатчик, спрятанный в его доме в Кенсингтоне, в тайнике под половицами чердака.

Полковник Артур Кроу, его начальник, заглянул в кабинет.

— Уинтер, что по Абиссинии? Советы суют туда оружие. Найдите их агентов, и быстро, — бросил он и вышел, хлопнув дверью, отчего стопка бумаг на столе Джеймса чуть не рассыпалась.

Джеймс кивнул, не отрывая глаз от телеграммы, но его мысли уже кружились вокруг предстоящей передачи. Давление двойной жизни сдавливало грудь, словно тугой корсет. Он балансировал между долгом перед MI6 и тайной работой на Москву, и каждый день был испытанием, где малейший промах мог стать фатальным. Он провёл рукой по волосам, стараясь сосредоточиться, но в голове уже прокручивались возможные сценарии: что, если его заметили? Что, если кто-то в MI6 начал копать глубже? Его пальцы сжали край стола, пока он пытался вернуть себе хладнокровие.

В полдень Джеймс вышел на Кинг-стрит, перекинув пальто через руку. Лондон пульсировал жизнью: чёрные такси гудели, пробираясь через толпу, газетчики выкрикивали заголовки о наступлении итальянцев в Африке, а прохожие — джентльмены в котелках, рабочие в кепках — спешили по своим делам, их голоса сливались в непрерывный гул. Джеймс заметил мужчину в котелке, опустившего зонтик ниже обычного, словно скрывая лицо, и женщину в шляпке-клош, чей быстрый взгляд показался подозрительным. Но затем он почувствовал это — присутствие, едва уловимое, но явное, как холодное дыхание на затылке. Кто-то следил за ним.

Используя отражение в витрине магазина одежды, он заметил его: мужчина в рабочей кепке, коренастый, с широкими плечами и румяным лицом, шёл в толпе, держа руки в карманах поношенного твидового пиджака. Его тёмные, немигающие глаза были прикованы к Джеймсу. Шрам над левой бровью выделялся на обветренной коже, а в правом кармане пиджака виднелся лёгкий бугор — возможно, револьвер, блокнот или что-то ещё. Сердце Джеймса забилось быстрее, но он сохранил ровный шаг, решив выяснить, как далеко тот зайдёт и кто он такой. Его разум лихорадочно анализировал: это мог быть агент MI6, проверяющий его лояльность, советский связной с новым заданием или немец, охотящийся за агентом вроде него. Каждая из этих возможностей несла свою угрозу, и Джеймс знал, что должен действовать осторожно.

Он свернул на Парламент-сквер, протиснувшись через группу туристов, разглядывающих Биг-Бен. Их голоса, обсуждающие последние новости, создавали шумный фон, но Джеймс был сосредоточен. Он замедлил шаг, поправляя галстук, и использовал отражение в окне припаркованного такси. Мужчина в кепке был там, в двадцати ярдах позади. Джеймс отметил детали: поношенные, но крепкие сапоги, какие мог носить докер, и лёгкая сутулость, выдающая человека, привыкшего к физической работе, но его глаза и движения говорили о другом — о профессиональной выучке. Он пересёк площадь, нарочно замедляя темп, чтобы проверить, как поведёт себя преследователь, и вошёл в узкий переулок, где гул голосов из пабов смешивался с шумом города.

Остановившись у газетного киоска, Джеймс купил The Times, делая вид, что изучает заголовки, но его глаза следили за отражением в витрине напротив. Мужчина в кепке стоял у фонарного столба, притворяясь, что читает листовку, но его взгляд был прикован к Джеймсу. Кепка была низко надвинута, но шрам над бровью выдавал его. Джеймс решил выяснить, насколько упорен преследователь, и двинулся к оживлённой улице, где толпа клерков, рабочих и уличных торговцев текла к рыночной площади. Мужчина следовал за ним, его шаги стали ближе, а движения — увереннее. Джеймс заметил, как тот избегает прямых взглядов прохожих, держась в тени толпы, но не теряя его из виду.

Его разум перебирал варианты. Если это MI6, то его могли заподозрить из-за какой-то мелочи — неверного слова в разговоре с Кроу, задержки с отчётом, случайного взгляда, который кто-то заметил. Возможно, кто-то в отделе начал проверять его маршруты или перехватывать его корреспонденцию. Если это Советы, то это могла быть проверка лояльности или попытка передать срочное сообщение без обычных каналов. Если немцы или итальянцы, то он уже мишень, и его жизнь висит на волоске. Джеймс ускорил шаг, петляя по переулкам, где звуки джаза лились из подвальных клубов.

На углу Дин-стрит он увидел возможность: рыночная площадь, полная людей, торговцев и уличных артистов. Скрипач играл бойкую мелодию, собирая толпу, и Джеймс юркнул за тележку с товарами, присев, чтобы наблюдать. Мужчина в кепке остановился, его глаза метались по площади, выискивая Джеймса. Их взгляды встретились через толпу, и Джеймс ощутил холод профессионализма в его взгляде — это был не любитель. Движения мужчины, его осанка, то, как он держал руки в карманах, выдавали тренированного агента. Джеймс дождался, пока тот отвернулся, и метнулся в боковой переулок, его туфли стучали по мостовой. Он побежал, пальто развевалось, пока не достиг паба «Золотой якорь». Внутри гудела толпа: матросы, клерки, торговцы спорили у стойки, их голоса сливались в гул. Джеймс