Я – Товарищ Сталин 5 - Андрей Цуцаев

Гитлер прищурился, его лицо исказилось от ярости, он выпрямился и стукнул кулаком по столу, отчего чернильница снова подпрыгнула.

— Если в Абвере есть предатели, Вильгельм, это ваша вина! Вы отвечаете за своих людей! — Он сделал шаг к Канарису, его глаза горели. — А что с фон Кляйстом? Где он? Почему ваш Абвер не может найти одного человека? Или вы думаете, он просто исчез, как дым? Я дал вам Испанию, чтобы вы показали нашу силу, а вы приносите мне провалы!

Канарис выдержал взгляд фюрера, его пальцы сжали ручку сильнее, но он не отвёл глаз. Его голос остался спокойным, хотя в нём чувствовалось напряжение.

— Мы делаем всё возможное, мой фюрер, — ответил он. — Наши агенты в Испании работают без остановки. Нападавшие, захватившие фон Кляйста, говорили по-русски, их тактика была слишком профессиональной для местных бандитов. Это указывает на ОГПУ. Но мы не исключаем британцев. MI6 действует скрытно, их следы трудно найти. Мы найдём фон Кляйста, если он жив, и вычислим тех, кто стоит за этим.

Гитлер фыркнул, его голос стал ядовитым, он отступил на шаг и обвёл взглядом комнату, словно обвиняя всех сразу.

— Если он жив? — переспросил он с сарказмом. — Вы не знаете даже этого? ОГПУ? MI6? Вы бросаетесь именами, но где доказательства? Кто-то нас обыгрывает, господа! Кто-то знает каждый наш шаг! Фон Кляйст исчез, Кадис превращён в пепел — наш плацдарм в Средиземноморье! Это не случайность! — Он схватил карту Испании, скомкал её и бросил на пол. — Кто за этим стоит? Советы? Британцы? Или сам Франко решил нас подставить? Я хочу ответов, Вильгельм, а не ваши «возможно»! Вы думаете, я буду сидеть и ждать, пока враги снова ударят?

Он повернулся к столу и смахнул ещё несколько бумаг, которые разлетелись по ковру, как осенние листья. Гюнше дёрнулся, чтобы поднять их, но замер под яростным взглядом фюрера, его карандаш на миг остановился. Гитлер шагнул к окну, затем резко обернулся, его голос стал громче.

— Франко! — выплюнул он имя, словно яд, указав пальцем на карту, лежащую на полу. — Этот испанский позёр! Он клянётся в верности, но что он делает? Его армия не может справиться с кучкой республиканцев, его полиция слепа, его страна — болото, где наши люди пропадают без следа! Я начинаю думать, что поддержка Франко была ошибкой. Если он не способен держать Испанию в узде, зачем нам посылать туда наши танки, самолёты, людей? Если так пойдёт дальше, мне надоест его поддерживать! — Он сделал паузу, его грудь тяжело вздымалась. — Может, мы найдём другого союзника, который не будет разочаровывать меня каждую неделю! Или вы думаете, я шучу?

Геринг, до сих пор молчавший, подался вперёд, его голос был громким, но осторожным, словно он боялся ещё больше разозлить фюрера.

— Мой фюрер, — начал он, — Люфтваффе делает всё, что в наших силах! Наши пилоты в Испании громят республиканцев, наши «Хейнкели» и «Мессершмитты» доказали своё превосходство в боях у Сарагосы и Теруэля. Мы показываем миру мощь Германии! Но если Франко не обеспечивает безопасность наших баз, как нам работать? Я предлагаю отправить больше сил — батальоны, танки, инструкторов. Мы задавим их мощью, покажем, что Германия непобедима!

Гитлер резко повернулся к Герингу, его глаза сузились до щёлочек, он шагнул к нему, его голос был полон презрения.

— Больше сил? — прорычал он. — Вы хотите, чтобы я бросил весь Вермахт в эту пыльную дыру? Мы не можем воевать в Испании открыто, Герман! Это спровоцирует Британию и Францию, и Лига Наций вцепится нам в горло! Вы забыли, что мы готовимся к большему? Испания — это полигон для нашего оружия, а не наша война! Мы должны действовать умнее, а не лезть напролом, как медведь! — Он ткнул пальцем в Геринга, его голос стал тише, но угрожающим. — Или вы думаете, что ваши самолёты могут решить всё, пока наши склады горят?

Геринг покраснел, его взгляд упал на пол, он откинулся на стуле, не решаясь возразить. Геббельс, уловив паузу, заговорил, его голос был гладким, почти убаюкивающим, но с ноткой уверенности, рассчитанной на то, чтобы смягчить гнев фюрера.

— Мой фюрер, — начал он, — Франко всё ещё полезен. Его победа укрепит наш фланг в Средиземноморье, станет ударом по большевикам и их союзникам. Но я согласен, его слабость создаёт риски. Мои люди уже готовят материалы, чтобы обвинить республиканцев в диверсии в Кадисе. Мы представим это как их отчаянную попытку остановить неизбежное поражение. Это поднимет моральный дух националистов и покажет Франко, что мы ждём от него действий. — Он сделал паузу, его глаза внимательно следили за реакцией Гитлера. — Пропаганда усилит наше влияние, даже если Франко медлит. Мы можем сделать так, чтобы весь мир видел Германию как непобедимую силу.

Гитлер фыркнул, его взгляд на миг смягчился, но гнев быстро вернулся. Он шагнул к Геббельсу, его палец указал на папку в его руках.

— Пропаганда? — рявкнул он. — Мне не нужны ваши газетные сказки, Йозеф! Мне нужны результаты! Где фон Кляйст? Почему Абвер не находит его? Почему наши склады взрываются, а мы не знаем, кто виноват? Вы сидите здесь, как на параде, а враг бьёт нас по лицу! — Он ударил кулаком по столу, чернильница опрокинулась, заливая отчёт Абвера чёрными пятнами. — Я хочу знать, кто стоит за этим, и я хочу, чтобы они заплатили! Ваши статьи не вернут мне фон Кляйста и не восстановят Кадис!

Гиммлер, до сих пор молчавший, подался вперёд.

— Мой фюрер, — сказал он, — СС уже начала расследование. Наши источники в Испании указывают на ОГПУ как на организаторов похищения фон Кляйста. Нападавшие говорили по-русски, их действия были слишком профессиональными для местных партизан. Они знали, где и когда ударить. Что касается Кадиса, мы проверяем возможность участия британцев. MI6 действует скрытно, но их следы есть в Лиссабоне и Гибралтаре. Я отдал приказ усилить наблюдение за советскими и британскими агентами в Испании и Португалии. Мы найдём виновных, мой фюрер.

Гитлер впился взглядом в Гиммлера, его голос стал зловещим, почти шёпотом.

— ОГПУ? Британцы? — переспросил он, наклонившись к столу. — Вы говорите, но где доказательства? Советы играют с нами, британцы бьют из-за угла. Почему вы, Генрих, не принесли мне голову их агента? Или хотя бы имя? — Он