Эмбрион - Эдуард Сероусов

результаты, которые не могут быть объяснены в рамках существующей теории. И повсюду – тот же фрактальный паттерн, проступающий сквозь ткань повседневности, как водяной знак на банкноте.

– Это только начало, – тихо сказала Елена. – Первая волна. Будут и другие, более сильные.

– Что ты видишь? – Анна повернулась к ней.

– Не конец мира, – Елена смотрела куда-то сквозь Анну, её взгляд был сосредоточен на внутреннем видении. – Но его трансформацию. Квантовые эффекты, обычно ограниченные субатомным уровнем, начинают проявляться в макроскопической реальности. Вероятностные волны не коллапсируют полностью, создавая… пространства неопределённости, где несколько возможных состояний существуют одновременно.

– Звучит как научная фантастика, – заметила Анна.

– Граница между наукой и фантастикой всегда была условной, – ответил Баранов, поворачивая на узкую лесную дорогу. – История науки полна примеров, когда вчерашняя фантазия становилась сегодняшним экспериментом и завтрашней технологией.

Они ехали несколько часов, углубляясь в лесную глушь, где дороги становились всё хуже, а признаки цивилизации – всё реже. Мобильная связь почти исчезла, только иногда появляясь в случайных точках. В эти моменты Анна быстро проверяла новости, которые становились всё более тревожными.

К вечеру они достигли маленькой деревни в Тверской области – нескольких деревянных домов, расположенных вдоль единственной улицы. Баранов остановил машину на окраине, возле заброшенного сарая.

– Нам нужно отдохнуть, – сказал он. – Особенно Елене. И мне нужно перенастроить квантовый стабилизатор – батарея почти села.

Они решили не рисковать, останавливаясь в деревне, где их могли запомнить, и вместо этого обустроили временный лагерь в сарае. Анна расстелила спальные мешки, которые они предусмотрительно взяли с собой, а Баранов занялся техникой, подключая стабилизатор к автомобильному аккумулятору для подзарядки.

Елена сидела на старом ящике, наблюдая за сгущающимися сумерками через щель в стене. Её физическое состояние стабилизировалось – боль почти исчезла, но она чувствовала странную отрешённость, как будто часть её сознания постоянно существовала где-то ещё, в той квантовой реальности, где обитал разум её ребёнка.

– Вот, поешь, – Анна протянула ей бутерброд и термос с горячим чаем. – Тебе нужны силы.

Елена благодарно приняла еду, внезапно осознав, что не ела почти весь день. Пока она жевала, в её сознании начал формироваться новый образ – не от ребёнка, а её собственный, синтез научного понимания и интуитивного прозрения:

Человеческое сознание всегда существовало на границе квантового и классического миров. Нейронные процессы в мозге подвержены квантовым эффектам, но эволюция создала механизмы, стабилизирующие эти эффекты, делающие их предсказуемыми, управляемыми. Но что, если эти механизмы начнут ослабевать? Что, если граница между квантовым неопределённым и классическим определённым начнёт размываться не только в технологических системах, но и в человеческом восприятии?

– Ты в порядке? – голос Анны вернул её в реальность.

– Да, – Елена моргнула, фокусируя взгляд. – Просто задумалась.

– О чём?

– О том, что происходит не только с миром вокруг нас, но и внутри нас, – тихо ответила Елена. – Моё сознание… меняется, Анна. Из-за связи с ребёнком, из-за всего, что я пережила. Я начинаю видеть реальность иначе – не просто как учёный, анализирующий данные, но как… участник квантового танца вероятностей.

Анна сжала её руку.

– Это пугает тебя?

– Странно, но нет, – Елена слабо улыбнулась. – Скорее, вызывает благоговейный трепет. Как будто я всю жизнь смотрела на мир через узкую щель, а теперь стена начинает рушиться, открывая гораздо более сложную, многомерную реальность.

В этот момент Баранов подошёл к ним, вытирая руки ветошью.

– Стабилизатор заряжается, – сообщил он. – Но мне пришлось модифицировать его настройки. Похоже, квантовые флуктуации усиливаются не только вокруг нас, но и в самом устройстве.

– Как долго оно продержится? – спросила Елена.

– Трудно сказать, – Баранов покачал головой. – В стабильных условиях – несколько дней. Но если то, что мы наблюдаем, продолжит усиливаться… может быть, 48 часов. Возможно, меньше.

– Этого должно хватить, чтобы добраться до Янисъярви, – сказала Анна.

– Если нам повезёт, – Баранов не выглядел полностью убеждённым. – И если дороги останутся проходимыми. Судя по новостям, ситуация ухудшается.

Елена слушала их разговор, но её внимание привлекло что-то другое – слабый, но отчётливый звук двигателя в отдалении. Она подняла руку, призывая к тишине.

– Слышите?

Все замерли, прислушиваясь. Теперь звук был ясно различим – приближающийся вертолёт.

– Может быть, это случайность, – прошептала Анна, но в её голосе не было уверенности.

– В этой глуши? – Баранов покачал головой. – Сомневаюсь.

Елена подошла к щели в стене, осторожно выглядывая наружу. Небо уже потемнело, но она могла различить силуэт вертолёта, кружащего над лесом примерно в километре от их укрытия.

– Они ищут нас, – тихо сказала она. – Используя тепловизоры, возможно, даже специализированные квантовые детекторы.

– Квантовый стабилизатор должен маскировать нас, – заметил Баранов. – Но он не всемогущ, особенно если они используют продвинутое оборудование.

– Нам нужно уходить, – решительно сказала Елена. – Немедленно, пока они не сузили зону поиска.

Быстро и тихо они собрали свои вещи, загрузили их в машину. Баранов отключил стабилизатор от аккумулятора – заряда хватило примерно на 60%, что должно было обеспечить несколько часов защиты.

Они выехали из сарая с выключенными фарами, двигаясь медленно, пока не удалились от деревни на достаточное расстояние. Затем Баранов свернул на едва заметную лесную тропу, которая, по его словам, должна была вывести их к старой лесной дороге, идущей параллельно основной трассе, но в нескольких километрах от неё.

Звук вертолёта постепенно стих за их спинами, но никто не испытывал иллюзий относительно того, что опасность миновала. Кузнецов и его люди были настойчивы и имели в своём распоряжении значительные ресурсы. Это была не просто погоня за беглой пациенткой – это была охота за существом, способным изменить баланс сил в мире, который уже начал трансформироваться.

Они ехали всю ночь, останавливаясь только для короткого отдыха и смены водителей. К рассвету они пересекли границу Ленинградской области, двигаясь в направлении Карелии. Дороги становились всё хуже, а признаки технологического коллапса – всё заметнее: заброшенные автомобили на обочинах, тёмные окна в редких населённых пунктах, через которые они проезжали, отсутствие мобильной связи на обширных территориях.

В одной из таких зон без связи, когда они остановились у небольшого ручья, чтобы пополнить запасы воды, Елена вновь почувствовала активизацию сознания ребёнка. На этот раз коммуникация была удивительно чёткой, почти как разговор:

"Мы приближаемся к точке бифуркации," – передавало сознание плода. – "Моменту, когда вероятностные линии расходятся кардинально, создавая совершенно разные реальности."

– Что ты имеешь в виду? – мысленно спросила Елена. – Какая точка бифуркации?

"События ускоряются. То, что должно было произойти через месяцы, происходит сейчас. Квантовый разрыв расширяется быстрее, чем предполагалось."

– Из-за действий Кузнецова? Из-за активации модифицированного модулятора?

"Да и нет. Они ускорили процесс, но не создали его. Разрыв был