Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

– Не положено, – пришмыгнув, поддержал носатый.

– Чей это курган? – спросил Модвин хорунжего и, не получив ответа, повторил: – Копайте.

– Но как же, господин…

Модвин вырвал лопату из рук ближайшего новобранца и рявкнул:

– Чей это курган?!

Крынчик промолчал.

Острие лопаты вонзилось в могильный холм. Модвин надавил на него ногой, потом навалился на черенок и бросил в сторону большой ком земли.

На этот ком упала крупная тень. Где тень – там и свет, подумал Модвин. Это, кажется, строчка из какой-то баллады. Он увидел горящую лампу и сухонькую старушку, которая держала ее высоко над головой. Еще выше в полутьме пряталось лицо сопровождающего старуху батрака.

Получилось весьма неловко.

– Горушка, сынок! – завопила старуха. – Что ж вы творите, сволочи!

Батрак говорил спокойно, но его низкий голос прозвучал громче крика.

– Брось лопату, – сказал он и убрал одну руку за спину.

Модвин бросил, но батрака это не удовлетворило. Он достал нож и стремительно шагнул вперед. Крынчик и его люди при всем желании не успели бы ничем помочь.

Батрак дыхнул Модвину в лицо, и он подумал, что зря оставил щит с кистенем своему коню. Пришлось сделать быстрый и длинный шаг назад. Потом Модвин вспомнил, что у него, вообще-то, тоже есть с собой нож, причем не один: подарок Освальда в сапоге и старый отцовский кинжал на поясе. Если бы он наклонился за первым, то получил бы удар аккурат в черепушку. Поэтому Модвин вытащил второй, твердо и плавно отвел от себя острие ножа и вогнал кинжал в небритую батрацкую шею.

Крови было немерено. Модвин не испугался крови, но все равно почему-то весь задрожал. Старуха уронила лампу и с нечеловеческим визгом бросилась к нему, но лопоухий побежал наперерез, схватил ее за шею, и тощие ноги отчаянно замолотили воздух. Она кричала и вырывалась, стараясь вылезти из-под больших сомкнутых рук, а новобранец в ответ усиливал хватку, пока не раздался противный короткий треск.

Модвин плюхнулся на курган, как на скамейку.

– Ты что сделал, Радек? – прогнусавил носатый.

– Да я… да она сама… брыкалась как бешеная, вы видели…

Крынчик сплюнул в кусты и подобрал с земли лопату. Модвин проморгался и только тогда понял, что взгляд хорунжего означает: «Господин Фретка, не могли бы вы встать или хотя бы подвинуться, чтобы я наконец принялся разорять могилу?»

Модвин поднялся и снова вопросительно моргнул.

– Мы сегодня уже натворили больше, чем положено людям, которых заботит здоровый сон, так что нет смысла останавливаться, – пробормотал Крынчик. – Хрен с ним, парни, – сказал он уже громче, – подсветите мне, кто-нибудь. Так, ага. А ты, Радек, обыщи-ка наших гостей. Все ценное себе, все странное мне.

– Почему это ему все ценное? – возмутился носатый, и свет фонаря, который он держал в руке, задрожал.

– За первое убийство, – сделав перерыв, чтобы высморкаться, ответил Крынчик. – У вас тоже, господин?

Модвин плохо слышал его из-за густого шума в голове. Соображал он тоже плохо, поэтому ответил с опозданием:

– Да.

– С почином, – сухо поздравил хорунжий.

– Угу, – выдавил Модвин, наблюдая, как ходит туда-сюда большая лопата.

Крынчик копал битый час. Модвин успел за это время почувствовать головокружение и тошноту, преодолеть их вместе и по отдельности, вспомнить о беременной Сикфаре, заставить себя о ней забыть, пустить тайком слезу и вытоптать в грязи идеально ровный круг.

Радек неспешно обшаривал карманы человека, которого Модвин сегодня убил, и вытащил, казалось, уже все, что только мог, но вдруг нашел нечто, вызвавшее у него трудности с опознанием: ценное или странное?

Это оказалась крохотная блестящая баночка, похожая на те, в которых Сикфара хранила румяна. Радек поднес емкость к свету и открыл. Носатый с любопытством заглянул внутрь и втянул широкими ноздрями запах, потом пожал плечами и снова повернулся к Крынчику, который как раз воткнул лопату в землю, показывая, что закончил копать.

Модвин подошел ближе. У него возникло последовательно два вопроса:

– Что это такое? – Он ткнул пальцем в похожий на перетертый снег порошок, густо размазанный по краям баночки. – Где кости? – спросил он хорунжего, задумчиво чешущего прыщавый подбородок об черенок лопаты.

На эти вопросы Модвину никто ответить не смог.

– Странное – мне, – сказал Крынчик, последним понюхав пахнущий лимонными корками порошок, потом закрыл крышку и спрятал баночку за пазуху.

Насчет костей у хорунжего тоже наверняка возникли вопросы. Вряд ли такая уж честь – навещать пустой курган.

По дороге к замку, которую все четверо проделали в глубокой задумчивости, Модвин решился на последнюю попытку:

– Кто такой Горушка?

– Не знаю, – буркнул Крынчик, вздохнул и добавил, смягчив тон: – Правда. Не знаю.

– Тогда зачем вы туда ходили?

– Спросите госпожу Ортрун.

Модвин вытер рукавом вспотевшее лицо и цокнул, понукая коня. Спросить Ортрун. Отличный совет. Сам бы он никогда не догадался.

– Пусть об этом помалкивают, – велел Модвин, грозно глянув на хорунжего, когда они оказались под крышей сааргетской конюшни. – И ты тоже.

Крынчик кивнул и ушел в казармы. Модвин потратил последние силы на грозный взгляд, так что пришлось немного повременить, прежде чем отправиться в долгий путь к вершине башни, где его ждала – он надеялся – пустая холодная постель.

Путь оказался не таким уж долгим, а постель и в самом деле была пустой. Модвин наскоро разделся, сунул под кровать окровавленную одежду и упал лицом в подушку.

Он думал, что запер дверь. Он ошибся. И ранним утром, с первыми лучами рассвета, проснулся от болезненного тычка в спину.

– Ай, – произнес Модвин, не отрывая головы от подушки, и тут же получил второй тычок.

– Нам надо поговорить, – сопроводила жест пояснением Ортрун.

Модвин открыл глаза, резко сел, подобрал под себя покрывало и отполз к изголовью, подальше от сидящей на краю лежака сестры.

– Я… о чем? – пробормотал он, панически сдерживая непроизвольный зевок.

– Что это такое? – спросила Ортрун, держа двумя пальцами, как вонючую тряпку, запечатанное письмо.

– Э-э… это…

– А это? – показала она зажатый в другой руке кинжал и играючи поддела рукоятку, слегка выдвинув лезвие из ножен. На нем оставалась засохшая кровь.

– Это… Нет!

Ортрун отбросила ножны в сторону и вскрыла печать испачканным острием.

«Вот и все, – подумал Модвин. – Какая дурацкая короткая жизнь».

Глава 6

Водопады

– И что я, по-твоему, должна с этим сделать?

На столе лежала, бессмысленно пялясь в дубовый потолок, отрубленная мужская голова.

И больше ничего. Стол был чистым, ухоженным, как и весь дом – в каждом уголке безупречный порядок, ни одной соринки, все на своих местах. Соседка Коотиса, верно, посвящала так много