Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

Через неделю леса закончились, на следующей снова начались. Басти привыкла к походной еде и почти перестала спрашивать про сладости. Ласка ночевала, свернувшись калачиком у нее на голове, и Нерис каждый раз надеялась, что не проснется от ее родовых схваток. Они с отцом дежурили по очереди – Коотис старался уступать ей возможность поспать вместе с Басти, как она привыкла за долгие месяцы у колыбели.

Теперь нет больше той колыбели, и стены терема навсегда пропитались запахом смерти. Проще будет сжечь его и отстроить новый. Если они когда-нибудь туда вернутся.

Нерис размышляла об этом до самого перекрестка. Он уже показался впереди, рассекающий тремя размытыми весенними дорогами большую поляну, зажатую с двух сторон в лесные тиски. Имбирь и Варежка шагали корпус в корпус, пока отец не сделал Нерис знак замедлиться.

– Я впереди поеду. На всякий случай, – объяснил он.

– Ладно.

Сердце Трех Путей встретило их полной тишиной. Они почти решили, что прибыли первыми – или, с ужасом подумала Нерис, единственными, – но справа вдруг послышался характерный свист, и в землю у передних ног Варежки врезалась стрела.

Кобыла и не подумала испугаться или вздыбиться. И правильно. На хвостике той стрелы дрожало черное оперение, обрезанное ровно, как по струне. Нерис развернула Имбиря на месте и выкрикнула:

– Это мы!

– Я вижу! – донесся из зарослей грубоватый голос Зериды. – Там впереди ловушка! Стойте на месте, мы сейчас придем!

Кусты зашевелились, и одно за другим показались из тени знакомые лица. Они живы. Они сюда добрались. Нерис спешилась, ощутив потребность в твердой земле под ногами, и взяла дочку на руки. Коотис усмехнулся и пригладил пальцами черные усы.

– Так и знала, – буркнула мать, отряхивая на ходу шаровары. – В следующий раз, Зерида, стреляй точнее.

– Я тоже рад видеть тебя в добром здравии, – с улыбкой сказал отец.

Салиш подошла достаточно близко, чтобы расслышать его, но притворилась, что очень занята, поправляя внучке завернувшийся рукав, и спросила:

– Вы обе целы?

– Да, – кивнула Нерис, поставив Басти на землю и помахав издалека Циллару и братьям. – А где Реевис?

– Слишком упорно утверждал, что ни при чем, – ответила мать, уколов Коотиса ядовитым взглядом. – Но я уверена, что без Иголок не обошлось. Больше некому было провести к нам смуглых. Либо Реевис, либо его семья. Никто не признался. Значит, виноваты все.

«Вряд ли день моей свадьбы будет еще хуже», – подумала Нерис, увидев Шииру, сосредоточенно обстругивающую колышек. Коотис тоже о чем-то таком подумал: он протянул руку, чтобы приобнять дочь, а она резко шагнула в сторону.

– Не надо. Я найду себе тысячу мужей, если захочу, – бросила Шиира и отвернулась, но Нерис успела заметить, что под глазами у нее пролегли серые тени.

Идущая следом с охапкой хвороста Расма только пожала плечами и удостоила отца кивком.

Нерис попыталась собраться с мыслями и снова обратилась к матери:

– В Берстони что-нибудь об этом знают?

– Мы не можем связаться с Ясинтой. Узловой не откликается. Попробую снова.

И Салиш, глядя в небо, где расправил широкие крылья аист, пошла вдоль ведущего на запад пути.

Басти отпустила ласку и побежала к Харшаду, который постучал друг об друга двумя короткими палками – он так приглашал ее к «поединку». Беркас и Давос угрюмо переговаривались, сидя на поваленном дереве, и оживились только с началом тренировочной схватки, больше напоминавшей салочки: один болел за брата, другой поддерживал племянницу. Зерида, проверив ловушки, вернулась, протягивая Нерис голубой пучок медуницы.

– Хесида принесет яиц, можно растолочь все вместе. Будет вкусно.

– А мне зачем отдаешь?

– Чтоб ты проследила. А то она цветы голяком жует, как тетя Геста.

– Они вдвоем ушли?

– Угу. Хесиде тяжело пришлось… ну, в тереме. Резня была страшная. Она все бодрится, хихикает, но мы стараемся одну ее не оставлять.

Нерис вдруг поняла, кого еще не хватает.

– А бабушка?..

– С пленником, – сказала Зерида, кивнув в сторону деревьев.

– У вас есть пленник? – удивилась Нерис. – Из этих смуглых?

– Угу. Я удачно стукнула одного в темечко. Вообще их двое было, Расма еще вытащила худосочного дылду, но его по дороге пришлось зарезать. А мой остался, сидит вон там, подберезовик. Тьфу.

– Он что-нибудь сказал?

– Да он не затыкается. Бубнит-бубнит, ни слова не разобрать.

Пленник и в самом деле походил чем-то на гриб, весь темный и скрюченный, обнимающий белый ствол заведенными за спину руками. Перед ним молча и неподвижно стояла царица Шакти. Она лишь коротко взглянула на внучку и тоже сцепила пальцы за спиной.

– Здравствуй.

– Здравствуй, бабушка.

Пленник никак не отреагировал на их голоса.

– А ты…

Нерис обернулась на звук треснувшей ветки и между деревьев увидела Хесиду с тяжелым туеском в руках. Сестра лихо забросила его на плечо и побежала вперед. Нерис успела сделать несколько шагов навстречу и едва устояла, когда они с Хесидой наконец обнялись.

Крепкое и молчаливое объятие. Не такое, как раньше. Многое изменилось за последние дни – может быть, слишком многое, чтобы выразить одним объятием, но теперь у них будет время, чтобы вместе со всем этим разобраться.

Только снова чего-то как будто бы не хватало.

– А что с твоим мужем? – вспомнила Нерис, потрогав сияющую в ухе Хесиды агатовую серьгу.

– Уехал к своим, проверить, все ли в порядке. Обещал привести несколько копий. Не думаю, что он вернется. Даже Геста никогда не брала такого лихого галопа.

Она произнесла это спокойным голосом, но глаза ее тускло заблестели. Нерис очень хотела бы что-нибудь предпринять – например, сесть в седло и послать Имбиря в еще более лихой галоп, чтобы догнать трусливого дурака и притащить за шкирку к ногам жены. Но прямо сейчас она ничего не могла сделать, поэтому только взяла ладонь сестры в свою и сжала покрепче.

Хесида грустно улыбнулась, пожала ее руку в ответ и снова обняла туесок. Нерис, проводив ее взглядом, вздохнула и подошла к пленнику. Он продолжал монотонно бубнить себе под нос, словно посторонние звуки – шелест, треск и даже ее тихие шаги – жутко его раздражали и ему хотелось совсем их заглушить.

– Как будто обряд проводит, – сказала бесшумно подкравшаяся сзади Геста, и Нерис почти что вздрогнула. – Только без обряда.

На ее голос пленник тоже не отозвался – ему словно было совершенно все равно, что с ним случится дальше, и ничто его не волновало, кроме собственного унылого бормотания. Глядя на этого человека, чужого и враждебного, Нерис поняла вдруг, что испытывает обыкновенное детское любопытство, и решила не сопротивляться. Она скрестила ноги и села на землю прямо напротив