Даль-цвет. Том 1. Охра - Владимир Прягин

По ходу дела я вспомнил, что вообще-то зима уже начинается, причём явно не курортная, судя по ноябрьским предпосылкам. В этом смысле мне тоже требовалось прибарахлиться, так что я взял себе в магазине верхней одежды куртку-дублёнку. Шиане же досталась короткая, но толстая шубка — мех, рыжевато-белый, лохматился, как её причёска.

А в Академии наступило затишье.

Никто больше не врывался посреди пары, не тащил меня к ректору и не требовал сатисфакции. Разве что за спиной теперь хихикали чаще — мой бизнес стал притчей во языцех. Высшие лорды реагировали неоднозначно — одни смотрели презрительно, другие задумчиво, а третьи, по-моему, с лёгкой завистью.

Зато на занятиях я услышал кое-что интересное.

— Пигменты на минеральной основе и растительные красители, — объясняла нам леди Орния, — можно классифицировать по разным критериям. С точки зрения стоимости, токсичности, распространённости и так далее. Причём положение внутри этой классификации может варьироваться со временем. Сейчас, к примеру, охра и киноварь в их магических версиях имеют приблизительно равный удельный вес в экономике. Но так было не всегда.

Мне вспомнилось, как эту же тему мы обсуждали с Илсой, и я стал слушать внимательнее.

— Объёмы добычи и производства менялись, — продолжила леди Орния. — Особенно резкими изменения стали в ходе промышленной революции. А вот прежде соотношение оставалось стабильным на протяжении долгих лет и даже столетий. Графически оно изображалось следующим образом.

Я подумал, что она нарисует «дабл-ю», но ошибся. Преподавательница начертила на доске длинный горизонтальный отрезок:

— Охра — самый распространённый пигмент в то время.

Ниже она добавила параллельный отрезок, короче верхнего:

— Киноварь занимала второе место. Далее следовали в порядке убывания лазурит, ярь-медянка и растительные красители.

Ещё три отрезка, один под другим, с уменьшающейся длиной. Что-то вроде перевёрнутой трапеции.

Я буквально впился взглядом в изображение.

Эта схема мне уже попадалась, вот именно в таком виде. На рынке, перед дракой с бандитами — такая татуировка была у Рыжего на руке, невидимая для обычного зрения.

А ведь были у меня смутные ассоциации, но я в них не разобрался…

Хотя вполне мог бы — пять элементом здесь, обозначающих краски, и пять точек в «дабл-ю», с таким же значением…

Буква «w» — на старых натюрмортах и на шкатулке, при помощи которой Вирчедвик хотел у меня потребовать малую вассальную клятву. И уже стребовал её с двух высших аристократов — с Грегори и с Кэмдена…

А трапеция — у бандитов на рынке…

Глядя на доску, я начал поднимать руку, чтобы задать вопрос, но покосился на Грегори и сдержался.

Вопрос я задал на перемене, дождавшись, когда сокурсники выйдут.

— Можно уточнить, леди Орния? Насчёт этих пяти отрезков, что вы нам нарисовали. Кто этот символ раньше использовал? Какие-нибудь философы, например? Или, может, тайные общества?

— Ничего подобного, Вячеслав. Это был вполне обиходный символ, знакомый всем, имевшим отношение к краскам. Постоянно встречался в трактатах об экономике и политике. Да, сейчас он практически не употребляется — но не потому, что его скрывают. Он просто потерял актуальность.

— Спасибо, леди.

Я вышел в коридор и задумался.

Итак, вот у нас две мутные компашки. Одна состоит из лордов, с Вирчедвиком во главе. Другая — из уголовников, с главарём по прозвищу Невидимка.

У лордов символ — более философский, с размытой интерпретацией. У бандитов — более бытовой и конкретный.

Но оба символа связаны с пятью красками.

А эти пять красок якобы маркируют межу участка, где залегает суперпигмент.

Проблема, однако, в том, что этот участок может быть сколь угодно большим. Точка залегания неизвестна. Вульгарно выражаясь — я без понятия, где копать, чтобы этот суперпигмент найти.

Но некоторые, похоже, уже нашли. Раскопали. И экспериментируют прямо здесь, в Академии — ну, если допустить, что именно суперкраской было нарисовано то «панно».

И волей-неволей напрашивается версия, что экспериментаторы связаны-таки с уголовникам на рынке…

Короче говоря, я чувствовал себя так, будто стою перед чуланом с секретами, вот буквально в паре шагов от них, но дверь заперта.

Дни шли.

Неожиданный разговор у меня состоялся с Бойдом — одногруппником и приятелем, носившем фиолетовый перстень.

После физкультуры, когда я уже собрался домой, он отозвал меня в сторону и сказал:

— Вячеслав, заранее хочу извиниться за свой вопрос. Он, вероятно, покажется тебе некорректным, но я буду благодарен, если ответишь.

— Что-то мне уже стрёмно. Когда ко мне в прошлый раз подошли с таким же вступлением, я в итоге чуть не получил арматуриной по башке.

— Столь драматичных последствий можешь не опасаться, — чуть усмехнулся Бойд. — Но разговор для меня действительно важен.

— Тогда не здесь. Мне эти учебные коридоры скоро будут сниться, по-моему. Пошли, что ли, в погребок, который за перекрёстком.

Погребок был стилизован под старину — каменные стены, массивные деревянные лавки. И даже бочка с краником возле стойки смотрелась так, будто её доставили прямиком из средневековья.

Сдув пену с кружки, я сказал:

— Ну, давай, колись.

— Ещё раз прошу прощения, но я хотел бы спросить о ваших отношениях с Илсой. Вы явно друг другу симпатизируете, но ты, насколько я мог заметить, не предпринимаешь шагов, чтобы… гм… перевести всё в более серьёзное русло. Возможно, глядя со стороны, я неверно интерпретирую ситуацию, но…

— Всё правильно понимаешь, — пожал я плечами. — Илса — замечательная девчонка, но если с ней заводить отношения, то серьёзные, с прицелом на свадьбу и всю дальнейшую жизнь. Именно этого она будет ждать, по-моему, если я, как ты выражаешься, предприму шаги. А у меня таких долгоиграющих планов нет.

О том, что через три года я, возможно, слиняю в свой родной мир, упоминать я не стал. Спросил вместо этого:

— А ты с какой целью интересуешься?

— Мы ежедневно общаемся на обеде, — ответил Бойд, — и она мне всё больше нравится. Но я, разумеется, не оказывал ей знаков внимания, полагая, что это делаешь ты вне стен Академии. Или готовишься сделать в ближайшем будущем.

— Не готовлюсь. Если у вас всё сложится, буду рад. Но повторяю — девчонка добрая и наивная, воспитанная на книжках. Ей нужно, чтоб всё вообще всерьёз.

— Как ты мог заметить, я не отличаюсь избыточным легкомыслием. Мои намерения серьёзны настолько, насколько это возможно. Меня смущает лишь разница в нашем статусе.