Собиратель воды - Игорь Зыгин

Ну или думали что видели. Это должно быть ещё с тех времён, когда боги являлись людям. — Он неожиданно рассмеялся. — Тяжело, наверное, остановить бога и сказать: "Не двигайся, я тебя нарисую".

Самира тоже улыбнулась:

— Для инженера ты неожиданно поэтично говоришь о таких вещах.

— Дело не в вере или неверии, — покачал головой Назир. — В красоте. В том, как камень и пространство созданы друг для друга. — Он помолчал. — В городском храме я всегда чувствовал себя лишним. А здесь… странно, но здесь я словно часть чего-то.

Из темноты донеслось длинное козье блеяние, будто животное комментировало его слова.

— По-моему, эта коза смеётся надо мной, — заметил Назир.

— Это Мариам, — сказала Самира. — Она философ. Абудаба сказал, что она говорит только с избранными.

— И я явно не вхожу в их число.

Самира достала из сумки маленький мешочек с сушёными фруктами:

— Единственные, с кем она точно разговаривает — это репейники. Я видела, как она с ними шепталась.

Назир взял предложенный ломтик сушёного абрикоса. Пальцы у него были в пыли, но это вдруг показалось неважным. Приятная сладость разлилась по рту.

— У тебя нос морщится, когда ты улыбаешься, — неожиданно сказала Самира. — Как у ребёнка.

Назир смутился:

— Правда?

— Да. Это… необычно для человека, который может часами смотреть в пустоту.

Они оба замолчали, и тишина между ними снова заполнилась потрескиванием костра.

Самира отвела взгляд в сторону.

— В племени есть история, — вдруг сказала Самира. — О женщине, которая слишком много искала.

Назир поднял на неё глаза, ожидая продолжения.

— Её звали Сара. Она была дочерью шейха в те времена, когда племя ещё не стало… таким, как сейчас. Да что там. Не было еще никакого племени. — Самира провела рукой по песку, рисуя неясные узоры. — Она искала то, что называла 'глазом пустыни' — место, где можно увидеть все дороги сразу.

— И что с ней случилось? — спросил Назир, когда Самира замолчала.

— Она ушла из дома однажды ночью. Взяла верблюда, воду и свой амулет из бирюзы. — Самира достала из-под одежды маленький кулон на кожаном шнурке. — Вот этот.

Назир удивлённо посмотрел на кулон:

— Она была…

— Моей прабабкой, — кивнула Самира. — Она не нашла 'глаз пустыни'. Или нашла — кто знает? Но через год она вернулась. Другой. Тихой. С ребёнком на руках — моей бабкой. — Самира спрятала кулон обратно под одежду. — Она больше ничего не искала. Просто жила. Растила дочь. Собирала травы. Читала песок. Её считали мудрой.

— Что значит 'читала песок'? — спросил Назир.

— Говорят, она могла смотреть на следы в песке и рассказать всё о человеке, который их оставил. Куда он шёл. Что нёс в сердце. О чём сожалел.

Самира подняла глаза к небу:

— Иногда я думаю, что мы все оставляем такие следы. Просто большинство из нас не умеет их читать.

Назир задумчиво кивнул:

— А твои родители? Ты никогда о них не рассказывала. Кроме той истории с отцом и песчаной бурей.

— Там мало интересного, — пожала плечами Самира. — Мать умерла при родах. Отец… он был торговцем, но не очень удачливым. После её смерти ему было тяжело, он… Медленно ломался в общем. Когда он исчез в той буре, я уже была наполовину сиротой.

Она помолчала, глядя в огонь:

— Знаешь, что странно? Я никогда не чувствовала себя брошенной. Словно он ушёл не от меня, а от себя. Словно ему просто стало слишком тяжело быть собой.

— Ты простила своего отца? — спросил Назир, возвращаясь к их разговору.

— Я не считаю, что было за что прощать, — просто ответила Самира. — Он не был плохим человеком. Просто сломанным. — Она встретила взгляд Назира. — Как многие из нас.

Они снова замолчали. Где-то вдалеке послышался крик ночной птицы — одинокий и пронзительный, как внезапное откровение.

— Только не пей из второго бурдюка, — неожиданно донёсся голос Абудабы из темноты, заставив их вздрогнуть.

— Почему? — спросил Назир, обернувшись.

— Там вода для Мариам, — ответил старик, показавшись на мгновение в свете костра. — Она не любит, когда ей оставляют грязную посуду.

И тут же исчез, словно растворившись среди теней.

— Он всегда так делает? — тихо спросил Назир.

— Учитывая, что мы знаем его всего день, не могу сказать, — пожала плечами Самира. — Но да, похоже на то.

— Я думала, если мы дойдём сюда, станет легче, — сказала она после паузы, глядя на звёзды.

— А стало? — спросил Назир.

— Нет. — Её голос стал тише. — Но стало тише. Как будто всё встаёт на свои места — не так, как хочется, но так, как должно быть.

Назир потянулся за веткой, чтобы подбросить в огонь:

— Я не знаю, куда дальше, — признался он.

— Это и есть путь, — просто ответила Самира. — Только пустыня всегда знает, куда идти. Мы — нет.

Она вдруг засмеялась тихо:

— Ты только послушай меня. Говорю как старик со своим черепом.

— У тебя получается лучше, — улыбнулся Назир, и его лицо на мгновение осветилось, сбрасывая груз усталости.

— Завтра всё изменится, — задумчиво произнесла Самира. — Или не изменится.

— Вот за такие слова тебя и слушаются, — Назир слегка усмехнулся. — Ни к чему не обязывают, но звучат мудро.

— Ты просто завидуешь, — парировала Самира.

— Что ты будешь делать завтра? — спросила она, когда их смех утих.

— Пойду в эту Комнату Откровений, — ответил Назир. — Хотя, честно говоря, я уже не знаю, что ищу.

— Может, в этом и суть, — тихо сказала Самира. — Перестать искать. Начать находить.

Назир долго смотрел на неё, словно видел впервые:

— Бывают моменты, когда ты говоришь, и я вдруг понимаю, почему целое племя идёт за тобой.

Самира слегка смутилась — редкое выражение на её обычно уверенном лице:

— Большинство просто идёт потому что все идут. Время когда были какие-то причины давно прошло.

Назир хотел было что-то ответить, но мысли путались, глаза закрывались сами собой. Вскоре Назир провалился в сон, унося с собой образ пламени, пляшущего на ветру, и задумчивое лицо Самиры, глядящей в звёздное небо — словно читающей следы на песке судьбы.

Ему было семь. Или восемь. Они с отцом возвращались из храма где отец работал инженером. На базарной площади Назир увидел уличного торговца, продающего сладкие шарики из финиковой пасты.

— Хочу! — закричал он, дёргая отца за руку. — Хочу финиковый шарик!

— Сегодня нет, — спокойно ответил отец. — У нас не хватит денег до конца недели, если купим сладости.

— Хочу! — ещё громче закричал Назир, не слушая объяснений. — Хочу! Хочу!

Он топал ногами, плакал, привлекая внимание прохожих. Отец выглядел уставшим после долгого дня работы, но не сердился.

— Смотри, — он опустился на корточки и показал Назиру открытую ладонь. — Что ты