Шарлатан - Квинтус Номен

Ну да, невыгодно ее добывать — это когда другой завались. А когда с рудой в стране такой напряг, как сейчас… Вот только «здесь и сейчас» ее добывать смысла нет, так как если с перевозкой, да хоть в те же Кулебаки, она в такую копеечку влетит! Но я-то знал, как ее можно вообще никуда не возить, чисто теоретически знал. И осталось лишь «проверить теорию практикой» — а вот для этого я решил припахать уже Настюху. После того, как она всем чуть ли в обморок не падая от восторга рассказывала, как «сам товарищ Сталин целый час у нашего шарлатана спрашивал, как верно страной управлять» (ну, это я ей так пересказал в кратком изложении мой десятиминутный разговор с Иосифом Виссарионовичем) она, думаю, вообще любую мою просьбу исполнила бы. То есть любую «производственно-общественную» — и подозрения мои оправдались: когда я ей рассказал о моей новой затее, она лишь спросила «сколько надо». Ни «зачем», ни «а ты уверен, что получится», и даже «а не сошел ли ты с ума» не спросила…

Еще в марте у нас стекло стало получаться не мутным, а прозрачным: тетка Наталья перетащила их Горького семью какого-то древнего старика, в молодости работавшего на баночном заводе — а он про стекло очень много знал. И сказал, что стекло у нас получается мутным потому что остывает слишком медленно, после чего процесс у школьников-стеклоделов поменялся: светящееся желтым светом стекло вытаскивали из печки, а когда оно становилось тускло-красным, запихивали уже в ту секцию, где шел его отжиг — и уже часов через восемь на свет появлялся прозрачный стеклянный лист. Причем стари к этот даже ранее изготовленное нами мутное стекло довел до прозрачного состояния, хотя более ровным оно и не стало.

А еще в конце апреля у тети Маши родился Николай Николаевич. Тетя Маша, получив похоронку, изменилась не очень, и внешне даже выглядело так, что она и не переживала особенно из-за смерти мужа, но чуть позже стало заметно, что она полностью поседела. Не сразу — сразу только в страшных сказках люди седеют за ночь, так как их уже выросших волос меланины испариться не могут. Но вот дальше волосы у нее росли уже совершенно седые. А после поучения похоронки (первой и единственной в деревне) все тетки за ней стали ухаживать как за мадонной: и кормили ее «по правилам» (часто на самом деле от себя отрывая), и работой нагружали в меру. И все говорили, что она просто обязана родить сына здоровым и счастливым. Рожала она, как и положено, а бане (которую баба Настя еще за две недели для этого подготовила и постоянно следила за тем, чтобы все в ней оставалось в нужном состоянии), а роды принимала врачиха из Ворсмы (из эвакуированных ленинградцев), причем именно профессиональный врач-гинеколог: за ней Мишка на материном мотоцикле ездил. Мишка, конечно, потом получил по заднице от души, но не за то, что мотоцикл без спроса взял, а за то, что вез по лесной дороге на нем живого человека. Но и он в содеянном не раскаивался, и тетка Наталья потом его отдельно всякими вкусностями за это же накормила: врачиха городская сказала, что без медпомощи у тети Маши могли произойти всякие неприятности. А так ­ не произошло, и всем бабам в деревне нашлось новое занятие: теперь они и за младенцем помогали ухаживать, и за диетой тети Маши следили чтобы у нее с молоком все было отлично. Даже раз в неделю в каком-то доме специально курицу забивали чтобы ее куриным супом накормить — и тетю буквально ни на минуту не оставляли наедине с собой. Все же умеет наш народ о ближних заботиться…

Апрель выдался довольно сухим, только в конце месяца два сильных ливня прошли. Но уже засеянные поля дожди эти полили очень неплохо. Только с самими полями было не очень-то и весело: с МТС очень много тракторов ведь в армию забрали, как и большинство лошадей в колхозах, и вспахать все поля просто не получилось. Но и то, что не вспахали, кое-как засеяли, так что все надеялись, что в районе — или по крайней мере в Грудцинском сельсовете — голода точно не будет. На МТС мужики работали чуть ли не круглосуточно, стараясь реанимировать старую, давно уже сломавшуюся технику, в полях бабы и старики в основном трудились тоже спин не разгибая…

А в Ворсме в мае выстроили пять новых деревянных домов, в которые всех эвакуированных и переселили. Правда, теснота в городе отнюдь не пропала, к рабочим из деревень приехало много молодых родственников, только на турбинном заводе к работе приступило сотни полторы мальцов лет по четырнадцать-шестнадцать, а еще совсем уж стариков тоже много на заводах появилось. И очень много молодых девиц, что, откровенно говоря, меня довольно сильно удивляло. Потому что в деревне все же с продуктами было куда как легче, а в городах люди на самом деле сильно недоедали — но люди понимали, что «заводы куют нашу победу» и шли на них работать, прекрасно зная, что есть им придется гораздо меньше…

Хотя деревенская родня это тоже понимала прекрасно и «своих», ушедших в город, старалась все же подкармливать. Правда, это тоже с кучей трудностей встречалось, с транспортом-то стало совсем уж паршиво, так что даже родному сыну или дочери передачку принести было делом уж очень непростым: основным средством «пассажирского транспорта» стали ноги этих пассажиров. А велосипеды считались уже транспортом элитного класса…

Вероятно в том числе и поэтому дядя Алексей к моей в целом довольно бредовой идее отнесся довольно позитивно и пересказал мои слова уже своему начальству. А это начальство сказало «пусть попробует, сможем — так поможем», а именно помощь со стороны заводов я считал главным в реализации задуманного. Потому что все остальное я собирался сделать с помощью школьников, но кое-что школьники изготовить были просто не в состоянии. И я уж не знаю, как там заводчане выкручивались, добывая нужные мне примерно пять тонн разного металла, но они все, что мне было нужно для проверки моей идеи, сделали уже в начале июня. То есть пока еще не совсем всё, но специально приехавший на стройку главный инженер с завода имени Ленина сказал, посмотрев на то, как все строится:

— Шарлатан… ну ты точно самый что ни