Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

У Ярослава внутри похолодело. Это значило, что в крепости существовало сразу два вида войск. Формально был надзиратель – но его власть держалась на бумаге, как декоративный штамп. Если он не сопротивлялся, Консорциум позволял ему жить в роскоши, но фактически превращал в марионетку.

- Но чего всё же не понимаю, – Ярослав задумчиво провёл пальцами по подбородку, – зачем им вообще держать этих надзирателей? Почему просто не подмять крепость под себя и самим не сесть в кресло управителя? Зачем тянуть за ниточки марионеток?

Любовь покачала головой и тихо произнесла:

- Потому что Консорциум Потанина – не единственная сила в этом мире.

Эти слова словно сложили в голове Ярослава недостающий кусок мозаики. Выходило, что контроль над десятками, а то и сотнями крепостей разделён между немногими организациями. Они не рубили друг друга в открытую, а скорее балансировали – то сговариваясь, то соперничая. Этот странный танец позволял им выкачивать ресурсы, не доводя дело до войны всех против всех.

- То есть… получается, – медленно проговорил он, – именно Консорциум Потанина поставляет сигареты в Крепость 334?

Слова повисли в воздухе. В пещере потрескивал костёр, и запах дыма тянулся в нос. Ярослав вдруг остро ощутил вкус табака на языке – будто уже знал, что ответ будет утвердительным.

Глава 17

- Все сигареты, что получают частные войска, везут сюда из других мест, организует это Консорциум Потанина. Ты ведь сам видел колонну грузовиков, – мягко, но внятно произнесла Любовь Синявина, глядя на огонь. – Их грузом были не продукты, не оружие, а именно сигареты. Так же дело обстоит и в других крепостях. Надзиратели прекрасно знают, что они всего лишь марионетки, но среди них всегда находятся люди, которые пытаются рвануться с поводка.

Ярослав Косой кивнул, слушая её вполуха, но каждая фраза оседала у него в голове тяжёлым камнем. Оценивать силу Консорциума по числу солдат было глупо – она пряталась совсем в другом, глубже, в нитях снабжения и власти. За этот день Любовь рассказала ему слишком многое, и всё это требовало времени, чтобы переварить.

- У меня есть последний вопрос, – произнёс он после паузы, проводя пальцами по колючей щетине на лице. – Почему ты выбрала таким человеком в менеджеры именно Булавкина?

Вопрос прозвучал жёстче, чем он рассчитывал. Косой сам удивился: ведь Любовь не производила впечатления слепой или наивной женщины.

Она чуть вздохнула и пожала плечами.

- Потому что он младший брат начальника отдела снабжения в крепости, – просто ответила она.

В пещере потрескивал костёр. Смола на сосновых поленьях шипела, брызгала искрами, пахло сладковато–горьким дымом.

Ярослав нахмурился. Он догадывался, какие рычаги скрывались за подобным назначением, но не имел точного представления, насколько далеко простиралась власть этого самого начальника снабжения.

Между ними повисла тишина. Только снаружи ветер гонял по скалам холодный вой, а в темноте далеко внизу шумела река, перекатывая камни.

Любовь посмотрела на Косого, потом отвела взгляд, словно решаясь на что-то.

- Ярослав… можешь ли ты помочь мне выбраться отсюда живой? – её голос чуть дрогнул. – У меня здесь, в пустошах, уже ничего не осталось. Я могу полагаться только на тебя и на Ярославу Журавлёву.

Ярослав замялся. Он почувствовал сухость во рту, провёл языком по потрескавшимся губам и покачал головой.

- …

Его ответ был не сразу, и тишина перед ним разрослась почти невыносимой.

- Не похоже, чтобы у тебя ничего не осталось, – тихо сказал Косой, чуть прищурив глаза.

Любовь Синявина вскинула голову, её взгляд был озадаченным, почти растерянным.

- Что ты имеешь в виду?

- У тебя всё ещё хватает наглости просить меня вытащить тебя отсюда живой, – произнёс Косой холодно и, не дожидаясь ответа, поднялся и ушёл вглубь пещеры, оставив её у костра одну.

Слова полоснули больнее ножа. В темноте, где дождь за стеной гулко барабанил по камням, Любовь почувствовала, как земля под ногами словно ушла. Что у неё ещё оставалось? Только язык, которым она позволила себе попросить о помощи – и именно за него её уязвили.

Она сидела неподвижно, не зная, что сказать. То ли это он владел языком так искусно, что каждая фраза звучала как удар, то ли они действительно говорили на разных языках. Вдруг стало ясно: все её надежды на "сближение" с Ярославом были лишь иллюзией.

Косой, уходя, думал иначе. Он прекрасно понимал её положение – одна, в пустошах, среди отморозков, которые только и ждали случая использовать её. Ни друзей, ни защиты. Но ведь и сам он, и Проныра, и даже Журавлёва – все они были в таком же плачевном положении.

А Лёха… У него ведь своя беда. Те адские побочные эффекты его силы – это не шутка. Каждый раз, когда Проныра шептал желание, он платил за это головной болью, жаром, ломотой во всём теле. Но если бы Ярослав решился полагаться на его силу всерьёз, если бы поставил свою жизнь на удачу Проныры – тогда Лёха страдал бы куда сильнее. Не просто мигренью или температурой, а чем-то таким, что могло убить.

Закон сохранения энергии – вот что управляло той силой. Одному везёт – другому обязательно достаётся расплата. В тот миг, когда Лёха отдавал силу на его защиту, он фактически вручал Косому свою жизнь.

И именно поэтому Ярослав не мог позволить себе пообещать Любови помощь. Её жизнь, как и жизни прочих, не стоила для него столько, сколько жизнь Лёхи.

Ночь тянулась бесконечно. Ветер стонал в расщелинах, дождь гремел по скалам, костёр потрескивал, время от времени выплёвывая угольки.

Ближе к рассвету Журавлёва пошевелилась, приподнялась и посмотрела на Косого. Её голос прозвучал хрипло, но мягко:

- Теперь твоя очередь спать.

Ярослав устало кивнул, словно только этого и ждал. Глаза закрылись почти сразу – за последние тридцать часов он так и не дал себе ни минуты отдыха. Даже его выносливость имела пределы.

Но сон не пришёл сразу. В полусознании его мысли возвращались к Журавлёвой. Кто она? Откуда у неё такие навыки? Неужели она действительно из той самой боевой бригады Консорциума Потанина?

Нет, что-то не сходилось. Будь она оттуда, ей не пришлось бы так тщательно скрывать своё лицо и имя. И уж точно она не стала бы платить