Орден во всю спину 2 - Константин Владимирович Ежов

Кто-то успевал распахнуть рот и жадно принять три-четыре капли, кто-то – одну. Вода пахла камнем, сыростью и дождём, она была ледяной, и от неё по зубам проходил звонкий озноб. Тем не менее, для изнурённых жаждой солдат каждая капля казалась слаще мёда.

И только Булавкин выглядел особенно жалко: его отталкивали, пихали, и он так и не сумел вкусить даже крошечной капли. Его сухие губы трескались, а глаза наливались злым блеском.

Через какое-то время один из солдат, сорвавшийся на крик, выплюнул сквозь злость:

- Да как нам этого хватит?! Мы по капле слизываем со стены, как крысы, а у Косого в кармане две полные бутылки! Сидит, небось, и пьёт тайком, пока нас заставляет лизать камень и жевать хвойные иголки. И ещё говорит, мол, вода тут чистая! Да может, она вообще гнилая!

В толпе зашевелилось недовольство: раздражённые взгляды, короткие фразы вполголоса. Но всё же ни один не решился перейти грань – Косой и Журавлёва держали в руках пистолеты, и это подавляло всякий протест.

Ярослав нахмурился. Мысль о том, что толпа может сорваться, сидела в нём тяжёлым камнем. "Вот бы всё своё добро можно было хранить во дворце…" – подумал он. Тогда можно было бы просто сунуть туда бутылку и сказать остальным, что потерял. Никто бы и не подумал подозревать. А так… если эти измотанные люди потеряют рассудок, кто-то вполне может решиться на удар в спину.

Он сунул руки в карманы куртки и сжал прохладный пластик бутылок. Попробовал снова – может, получится?

Но откуда-то из глубины, из самого дворца, прозвучал холодный бездушный голос:

"Права на хранение не были получены."

Губы Ярослава дёрнулись. На мгновение ему захотелось заорать, разнести этот голос в клочья.

"Да скажи ты хоть как получить эти чёртовы права! Почему могу хранить там чёрное лекарство, но не воду? Почему?! Что вам, в аду, не нравится в простой воде в бутылках?!"

Он отступил в сторону, мрачно нахохлившись, и в этот момент почувствовал, как на нём задержался пристальный взгляд.

Синявина, до того молчаливая, посмотрела на него прямо и спросила хрипловато:

- Косой, а ты чего не идёшь пить воду?

Ярослав заметил ее скептический взгляд. Было видно невооружённым глазом – Любовь ни капли не верила, что он способен на подобную щедрость.

Он ухмыльнулся уголком губ, чуть приподнял бровь и с показным спокойствием сказал:

- Я буду пить воду из бутылок.

Любовь едва не поперхнулась воздухом. На мгновение она и правда лишилась слов, а потом до неё дошло: Косой обладал редким талантом – выводить людей из себя так, что хотелось одновременно смеяться и придушить его.

Она не знала, что за этой вызывающей бравадой скрывалась холодная, тщательно продуманная логика. Ярослав прекрасно понимал: струйка воды, капающая из каменной трещины, едва ли утолит жажду всей группы. Станислав Хромов, будучи сверхом, мог бы хоть целыми вёдрами набирать воду – и никто слова поперёк не скажет. Но сам Косой – не сверх. Его положение шатко, и малейший неверный шаг мог обернуться бедой.

В кармане куртки у него всё ещё покоились две пластиковые бутылки. Их наличие уже вызывало завистливые взгляды. Но прятать их было глупо – рано или поздно все бы узнали. А в пустошах главный закон прост: не будь слишком жадным. И ещё один – сумей показать, что именно от тебя зависит жизнь всей группы.

Он мысленно прикинул: если сумеет заручиться поддержкой Хромова, пусть даже молчаливой, то его положение станет куда надёжнее.

Пещеру тем временем заполнил густой, спертый запах сырости, перемешанный с дымом от костра и кислым душком пота – словно вся группа медленно задыхалась внутри живого чрева горы. В этом душном мраке страх расползался, как плесень, цеплялся к каждому дыханию.

Любовь дрожала, хоть и пыталась держаться. Разговор с Косым был для неё спасением – хоть какой-то якорь в этом зыбком мраке. Его несуразные слова, местами глупые, местами колкие, но живые, отвлекали от паники лучше, чем любые уверения.

Когда он вдруг ляпнул про "детей в старости", Синявина моргнула, и все её страхи отодвинулись. Она даже не знала, что ответить – только немо уставилась на него, словно её разум поставил в голове одни многоточия.

Ярослав, заметив её реакцию, ухмыльнулся и, будто между делом, спросил:

- Ты знаешь, откуда у этих солдат сигареты? Ну не на Урале же они табак выращивают. Тут ведь ни климата, ни условий.

Любовь нахмурилась, глядя на него так, словно он только что спросил, почему солнце светит.

- Ты разве не в курсе? – удивилась она. – Старик Ван говорил, что тебя покровительствует Ланский. Как же ты не знаешь?

- При чём тут Ланский? – Ярослав искренне растерялся. Да, он получил от Левы Ланского баннер, но никаких близких связей с этим человеком у него не было.

Любовь вздохнула, как будто объясняет что-то ребёнку:

- Босс Ланский – представитель Консорциума Потанина в Крепости 334.

В пещере на секунду повисла тишина. Потрескивание костра показалось громче, чем обычно. Ярослав почувствовал, как где-то глубоко внутри у него холодеет – словно чьи-то невидимые пальцы обхватили его сердце.

- Как называется его должность в крепости? – спросил Ярослав Косой. Он ведь слышал чуть ли не каждый день, как старик Ван поминал имя босса Ланского, но только теперь понял, что на деле почти ничего о нём не знает.

- У этой должности и названия-то нет, – Любовь Синявина удивлённо взглянула на него, будто не веря, что можно быть настолько в стороне от дел. – Честно, похоже, ты и правда ничего не знаешь. Он держит под контролем несколько заводов: металлургию, производство воды, химические предприятия. Если тебе интересно, кто он по сути… ну, считай его бизнесменом.

- Но как бизнесмен может раздавать приказы в крепости? – Ярослав нахмурился, подбирая слова. Он ведь был уверен, что Ланский всего лишь вроде надзирателя или управленца.

- Им для этого вовсе не нужно занимать официальную должность, – устало пояснила Синявина. – Они – как небо над надзирателями. Пока всё спокойно – живут бок о бок. Но стоит запахнуть жареным – именно такой бизнесмен становится хозяином положения, именно он решает, как будет дальше.

- У него своя армия? – снова уточнил Косой, чуть помедлив.

Любовь кивнула, глядя на него прямо.

- Да. И эта армия в разы сильнее, чем любые частные отряды.