Продавец игрушек - Влада Ольховская

Марк чувствовал, как по спине мурашки идут, и странные ощущения лишь нарастали – не боль, но последний миг перед болью, когда ты понимаешь, что она неизбежна, напрягаешься, а изменить ничего не можешь.

Он оглянулся по сторонам, пытаясь понять, уловили ли окружающие хоть какой-то повод для тревоги, чувствуют ли то же, что и он… Нет. И близко нет. И ладно бы только студенты, эти, развеселившись, не заметят мутанта, даже если он даст им пинка под зад… Но почему не реагируют преподаватели? Да и Геката спокойна, разговаривает о чем-то с Мартой Грей…

Марк не мог толком объяснить, что тревожит его, не сразу так точно. Больше всего это напоминало паническую атаку – психологическое явление, которое он изучал еще в медицинской академии. Вспышку беспричинного страха, отраженную телом. Но тут оставался нюанс: для такого нужна уязвимая психика, поддающаяся внешнему давлению. Марк этим как раз не отличался, незадолго до праздника он даже не волновался, у него не было причин впадать в панику…

Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться. Если отбросить беспричинную истерику как вариант, должны быть основания для такой реакции. На что это похоже, такое уже было… Только он не мог вспомнить, когда, потому что нынешнее состояние оказалось слишком аномальным.

Наконец ему удалось разобраться, на что похожи эти ощущения, и… он себе не поверил. Потому что, если это объяснение было верным, остальные тоже должны хоть как-то отреагировать! Может, он сходит с ума? Или кто-то из студентов так изощренно мстит ему за историю с экзаменом?

Ему нужны были хоть какие-то ответы. Марк подошел поближе к Мустафе – вот уж кто точно не согласился бы на участие в розыгрышах и заговорах! Теперь, если на Марка действительно направляли какой-то сигнал, он должен был распространяться и на Мустафу, на таком расстоянии иначе нельзя.

Однако старший оператор по-прежнему оставался спокоен. Когда Марк подошел к нему, он невозмутимо кивнул:

– Поздравляю. Это был умный ход – на экзамене.

– Спасибо… – рассеянно отозвался Марк. – Послушай, я понимаю, как странно это прозвучит, но… Ты что-нибудь слышишь?

Мустафа кивнул на колонки, заливавшие зал грохочущей музыкой.

– Я много что слышу. И далеко не всему рад.

– Нет, я не про звуки… На уровне сигнала – есть что-нибудь?

Мустафа замер, явно прислушиваясь к собственным ощущениям и проверяя коды, потом покачал головой:

– Нет, ничего. Да и не приветствуется это, сам знаешь.

Он был прав: при том, что нейромодули могли управлять разным оборудованием и могли связываться друг с другом, это считалось запасным планом, на случай, если ничего другого не останется. Прямой контакт нес риск и для оборудования, и для здоровья человека. Это делало сигнал, беспокоивший Марка, еще более странным – но, увы, не отменяло его.

Разговор с Мустафой не помог, попытки убедить себя, что это лишь иллюзия, тоже. Сигнал был, он то нарастал, то отступал, скользил по коже ледяным прикосновением, больно покалывал череп изнутри. Это слишком много для какого-нибудь студенческого розыгрыша, вряд ли на Объекте даже есть оборудование для подобного! Да и потом, все, кому не нравился Марк, сейчас были в зале, да еще и занимались своими делами, никто на него даже не смотрел.

Объяснения не было… Но это лишь означало, что Марк должен его добыть. Он сделал вид, что все в порядке, отошел в сторону, покидать зал не стал, просто скрылся у всех на виду – за мельтешением огней. Убедившись, что о нем снова забыли, он ослабил блокировку нейромодуля.

Подавлять восприятие сигнала он начал с тех пор, как узнал о собственных повышенных способностях. Это помогло, все наладилось, и Марк решил, что более сложными проявлениями доставшегося ему таланта овладеет потом… или вообще никогда, вдруг не понадобится!

Однако потребность возникла куда раньше, чем он предполагал, и блок пришлось убрать. Это, конечно же, ни к чему хорошему не привело: головная боль усилилась, дополненная тошнотой, мир пошатнулся, чуть поплыл… Так ведь и польза была! Среди нарастающего неонового водоворота кодов Марк уловил нечто новое, то, чего не было раньше. Ярко-красное, мигающее, привлекающее внимание… И вместе с тем странное, будто опутанное мутным серым коконом.

Он не понял, что это означает, но готов был продолжить поиск. Еще минус один блок – и сразу удар по вискам, такой, от которого ведет в сторону, нужно держаться за стену, чтобы не упасть. А код проступает рядом, еще не различимый, но определенно существующий. Нужно смотреть дальше, взять больше энергии, непривычной, неподчиняющейся, даже вредящей ему… Страшно – и нужно.

Боль усиливалась, черные пятна плясали перед глазами, невидимая сила сдавливала легкие, мешая дышать. Но Марк наконец-то разобрался, что происходит. Один человек посылал сигнал – другой его блокировал. Или не человек, или иная сила… В любом случае, один мешал другому, и любой из них мог оказаться врагом. Но между знанием и самосохранением Марк предпочел знание, ему нужно было выяснить, какое послание, даже на уровне кода пропитанное отчаянием, пытаются скрыть так нагло…

Он понимал, что придется заплатить. Он никогда еще не выходил на такой уровень – не было нужды, ему и при меньшей нагрузке здорово доставалось. Инстинкт самосохранения требовал отстраниться от всего этого, полностью заблокировать сигнал, может, поскорее рассказать обо всем Гекате, но не лезть самому…

А он так не мог. Ни прятаться за спиной Гекаты, ни жалеть себя. Он просто подготовился, как получалось: прижал обе руки к стене, чтобы не упасть, закрыл глаза, избавляясь от танца цветных пятен, сделал глубокий вдох, а на выдохе отбросил все барьеры и сам потянулся к неизвестному сигналу.

Его подготовка помогла, облегчила удар – но не отменила. Было такое ощущение, что из него вырвали позвоночник, и там теперь кровоточащая дыра, окруженная лоскутами мышц, и тело слабеет, и двигаться уже не получится, и в рану эту прорывается какая-то дрянь, гниль, она убьет, уничтожит… Хотелось вернуть все обратно, но он терпел, потому что чувствовал: преодолевая эту боль, он прорывается через силу, сбивающую сигнал, у него все может получиться!

И он действительно добрался. Через расстояние, помехи… через нереальность происходящего. Он коснулся того, кто посылал сигнал, и он, человек этот, куда более усталый и измучанный, чем Марк, почувствовал, что его наконец услышали. Он отдал все, что у него было: вместо простого крика о помощи передал грандиозный объем данных, к которому Марк не был готов. Они обрушились каменным дождем, усилили боль, углубили рану… Но винить за это того, кто послал их, не