Белый журавль обнимает меч рассвета. Том 1 - К. Рэдлиф

день повторяется из раза в раз? Может ли быть так, что Суй Чжун затянул Цзэ Сюланя в чужие воспоминания того дня? Души всех этих людей были в плену Хэй Яня, а это значило, что и воспоминания их душ были сейчас сконцентрированы внутри тела заклинателя. Ну, как сказать всех. Лишь тех, которые пока что не были безвозвратно сожраны духом.

Преодолев площадь, Цзэ Сюлань плавно проплыл через двери гостиного двора. Проходить сквозь предметы было весьма удобно, но крайне неприятно. Чем-то это напоминало ощущение при катании с американских горок: словно все внутренности переворачиваются и хотят выскочить наружу.

В гостином дворе было все так, как помнил заклинатель. Все так же чисто, прибрано, с кухни доносился запах чего-то вкусного и женское пение. Цзэ Сюлань пошел на голос.

Пройдя сквозь еще одну дверь, он увидел узенькую кухоньку, всю сверху донизу заставленную мешками с крупами, специями и деревянными бочонками с засоленными овощами. У плиты хлопотала молодая женщина в простых одеждах. Ее живот был совсем круглый и явно доставлял неудобства. Навскидку Цзэ Сюлань дал бы месяц восьмой. Женщина, скорее всего, была Шан Ло. Она пела песенку про глупого рыбака, что жалел рыбу и выпускал из сетей, а потом голодал вместе со своей огромной семьей. Голос у госпожи Шан был высокий и звонкий, словно серебряный колокольчик. Он искрился между первой и второй октавой, заставляя воздух вокруг вибрировать. Шан Ло пела красиво, чисто. Скорее всего, голос ее расцвел оттого, что женщина была совершенно точно уверена, что одна и никто ее не слышит. В любом случае Цзэ Сюлань завис у входа, наслаждаясь свободно льющейся музыкой. Когда Шан Ло завела новую песенку, на кухню зашел Сянь Мин. Он улыбался одними уголками губ, а в его руках была корзинка из джута, прикрытая сверху белой тканью. Сянь Мин поставил ее на стол и открыл – внутри оказались свежеприготовленные баоцзы [18].

– Шан Ло, а ты все с самого утра на ногах, – пожурил ее Сянь Мин. Взяв еще горячую булочку, он откусил и замычал от удовольствия. – Попробуй, это бабуля Жу приготовила за то, что я ей цыплят неделю назад из города принес.

Шан Ло отложила длинные бамбуковые палочки, которыми что-то ворочала, в сторону и заглянула в корзиночку. Ее лицо обдало ароматным жаром, и женщина улыбнулась:

– Бабуля Жу, как всегда, нас очень балует.

– Но разве мы не заслужили? – Сянь Мин достал еще одну паровую булочку и передал в руки Шан Ло. Та поблагодарила и откусила баоцзы. Мясной сок разлился по языку, перемешиваясь со вкусом свежего теста.

– Вкуснота какая!

– А я о чем? Бери себе скорее, а то я все съем! – и заклинатель схватил корзинку, дурачась как ребенок. Женщина тут же нахмурилась и скрестила руки на груди. Всем своим видом она выражала неодобрение, но губы, сжатые в тонкую ниточку, дрожали в попытке скрыть улыбку, рвущуюся наружу.

От этой сцены в груди Цзэ Сюланя разлилось тепло. Кажется, они были счастливы в этом ветхом гостиничном дворе. Наблюдать за счастливыми людьми было интересно, но в то же время так тоскливо. У Цзэ Сюланя не было такой дружной семьи. У него не было верных друзей и даже возлюбленной не было. Дурачиться с кем-то… Такая глупость. Но когда он попал в маленький мир, населенный призраками прошлого, все эмоции его обитателей находили отклик в сердце невидимого наблюдателя. Цзэ Сюлань чувствовал себя весьма странно, ощущая непривычное тепло под ребрами.

– Ну, Сянь-Сянь, не ешь все! – наконец вскрикнула Шан Ло, выхватывая корзинку. – Вечером придет Суй Чжун. Ты же знаешь, как он любит стряпню бабули Жу. Оставь ему несколько.

– Но разве ты не готовишь ему ужин?

– И что с того? Тебе жалко одного пирожка для лучшего друга?

– Да не жалко, не жалко! – рассмеялся Сянь Мин и поставил корзинку рядом с печкой. – Давай я тебе тоже помогу.

Взяв нож, мужчина принялся за чистку овощей. Шан Ло же продолжила заниматься рисовой кашей на огне.

Цзэ Сюлань не знал, стоит ему идти дальше или остаться здесь. С одной стороны, что-то тянуло его к этим людям, что так мирно и дружно вели свой привычный быт. С другой стороны, вряд ли здесь он увидит что-нибудь интересное. Не просто так же хозяина Туманного склона затянуло в это место.

Ему явно предстояло раскрыть какую-то тайну. Ну или увидеть то, что по какой-то причине Сянь Мин скрыл от них. А может, просто упустил. Улыбнувшись напоследок двум заклинателям, Цзэ Сюлань вновь вышел на улицу. Солнце было высоко и палило так, что ни о какой осени и речи не могло идти. Судя по маленьким вспаханным огородикам прямо во двориках, сейчас был конец весны. Ветер трепал длинные белые рукава, и Цзэ Сюлань чувствовал себя легко и хорошо. Было тому виной сцена, что он увидел на кухне, или же хорошая погода, он не знал. Но пустота от истраченных духовных сил и головная боль отступили, уступая место теплу.

– Цзюцзю, цзюцзю [19], – кричал мальчишка десяти лет. Он шел рядом с молодым мужчиной. Тот был высок, но так молод, что наверняка еще и женат не был. – Мы пойдем сегодня пускать камни?

– Ну какие тебе камни? – фыркнул тот. – Сяо [20] Шу, ты уже такой большой, а до сих пор этой ерундой страдаешь!

– Но, Мао-гэ, Дэ Фанфан хвастается, что запустил целых двенадцать блинчиков! Я должен стать лучше его. Иначе Ю И не посмотрит на меня.

– Не говори глупостей. Девчонки любят красивых, умных и добрых. А твой Фанфан неповоротливый грубиян.

– Ничего ты не понимаешь! – воскликнул сяо Шу и нахмурился. – Ю И просила меня научить бросать камни. Но если этот дурак Фанфан будет лучше, то она попросит его.

Мужчина на это лишь рассмеялся и поторопил вайшэна [21]. Они скрылись в невысокой хижинке. Но на улицу выплыли еще люди. Водоворот чужих жизней буквально захлестнул Цзэ Сюланя. Он слушал обрывки разговоров, словно стараясь уловить частичку жизни каждого жителя деревни. Вон там собирались полоть огород, а вон та девушка звала сестру-одногодку к озеру стирать одежды. Торговец мясной лавки громко спорил со сварливым морщинистым стариком, а несколько детей весело прыгали по улицам, смеясь и играясь.

Цзэ Сюлань сам не заметил, как пробродил по улицам до самого заката. Решив посидеть и подождать, что же ему этот день покажет дальше, заклинатель сел прямо на траву неподалеку от двух девушек, что вышивали платочки для своих возлюбленных. Они пели нежную песню,