Ясное сердце - Кейт Ченли

– И плаваешь ты, похоже, хорошо.

Я киваю. Плавать я научилась после того, как чуть не утонула в пруду в поместье дяди Йи – в тот день, когда Рен меня спас.

Я снимаю с Джие сапоги и осматриваю лодыжку. Она покраснела и распухла.

– Ерунда, – отмахивается он. – Немного отдохну, и все пройдет.

Надеюсь, он сможет завтра ходить.

Джие замечает, что я смотрю на сигнальный огонь, вставленный в каменистую землю, и спрашивает:

– Ты же знаешь, как это работает?

– Да, обычный брусок для огня лишь дает свет, а сигнальный действует по-разному: если бережно его раскачать, он загорится подобно свече, а если энергично – ударит струей огня в небо. Их чаще используют на войне.

Джие удовлетворенно улыбается. Его ни капли не удивила моя осведомленность.

– Отец заказал такие для всех нас, – объясняет он. – Мы носим их с собой на охоте, чтобы подать сигнал, если нам понадобится помощь, но сейчас они впервые мне пригодились.

– Жаль, мы не можем подать сигнал. Мало ли, привлечем новую волну мародеров, – сетую я и поднимаюсь. – Пойду наберу хвороста для костра. Нам надо обсушить нашу одежду.

В лесу не составляет труда найти достаточно опавших веток, и я быстро их собираю. А вернувшись в пещеру, поджигаю их от сигнального огня, чтобы развести костер. И уже затем сажусь рядом с Джие, снимаю ботинки и подвигаюсь ближе к огню. Великие боги, как же это приятно, когда тебя обдает теплом!

– Ты намерена сушить одежду прямо на себе? – изумляется Джие.

Я чувствую, как краснею, и он фыркает.

– Сядем спиной к спине, и обещаю – подглядывать не буду. Клянусь честью, – добавляет он со всей серьезностью.

Джие очень гордый, поэтому мне хочется верить, что честь для него много значит.

Я сажусь к нему спиной, снимаю халат и вешаю на конструкцию из ветвей, которую смастерила для сушки одежды. А затем устраиваюсь ближе к огню в одной сорочке, под которой надежно спрятан мой амулет.

– Спасибо, что спасла мне жизнь, – тихо произносит Джие.

Я качаю головой.

– Вы бы вовсе не упали в реку, если бы не попытались меня поймать. И никто бы вас не ранил, и с Небесным Танцором вы бы не разлучились, если бы не пришли меня защитить. – Я перевожу дыхание и шепчу: – Почему? Почему вы все это для меня делаете?

Несколько мгновений он молчит, а затем отвечает:

– Я особо над этим не думал. Просто… действовал. И сейчас принял бы точно такое же решение. Ради тебя.

Ради тебя. От этих слов мое сердце сжимается под наплывом эмоций. Я разрываюсь между желанием поддаться своим чувствам и решимостью держаться.

Джие продолжает говорить, и его голос звучит как никогда нежно:

– Помнишь, как мы впервые встретились, Миньсин? Как ты ко мне обращалась, как на меня смотрела… Тогда я подумал – ничего себе, она такая маленькая, но такая рьяная. Я сам удивился тому, как обрадовался очередной встрече, в поместье твоего дяди. Честно признаться, думал, что больше тебя не увижу…

Он усмехается, и я живо себе представляю его теплую улыбку.

– Ты обхитрила меня в нашем поединке лучников, и меня поразила твоя изобретательность. Когда отец сказал, что я могу выбрать любую девушку для скачек, о других я даже не думал. И ты снова превзошла мои ожидания. Я вижу в тебе воина – не такого, что сражается на мечах, а того, чей разум – это оружие. С тех пор все в моей жизни изменилось. Я думаю о тебе утром, когда просыпаюсь, и перед сном. Мне нравится, как ты ухмыляешься, выражая свое презрение к глупцам, как блестят твои глаза, когда на ум приходит удачная мысль, и как тепло становится у меня на душе от твоей улыбки.

По моему телу пробегает приятная дрожь.

– Когда мы целовались, я чувствовал, что тоже тебе небезразличен, – говорит Джие. – Так почему ты продолжаешь меня отталкивать?

Я слышу его вздох, как дыхание ветра в листве, и он пронзает меня в самое сердце.

Мне хочется излить всю правду, но я сдерживаюсь. Не поддаюсь ни ему, ни себе.

– Дело не в том, что ты меня не желаешь, Миньсин, – продолжает рассуждать Джие. – Что-то тебя останавливает. Какой-то секрет. Я не буду его выпытывать. Просто надеюсь, что однажды заслужу твое доверие – или ты все же решишь открыть для меня свое сердце.

Его пальцы нащупывают мои, и мы беремся за руки. Меня это немного успокаивает, и на душу ложится умиротворение.

Некая сила побуждает нас развернуться друг к другу, и мое дыхание сбивается от его взгляда в мерцающем свете костра – жаркого, жаждущего. Он притягивает меня к себе, я ощущаю тепло его дыхания на моей шее, и по всему моему телу пробегает сладостная волна.

Он убирает спутанные пряди волос от моего лица, и я чувствую приятную дрожь. Он гладит меня по щеке, его палец касается моих губ. Я пытаюсь отодвинуться, но он держит мое лицо в ладонях, и мне некуда бежать – и не хочется бежать.

Он накрывает мои губы своими, и я невольно раскрываю рот. Наши языки сплетаются, и с моих губ слетает стон. Весь мой мир сужается до этого момента – его мягких губ, настойчивого языка, сладкой тяги внизу живота.

Джие гладит меня по спине, распаляя мое желание. Целует мои волосы, мою шею, прикусывает мочку уха. Все мое существо взрывается светом.

Снова поцелуй в губы, более глубокий и долгий, прожигает меня насквозь. Я словно состою лишь из чувств и энергии, и больше ничего. Жар расходится от губ до ступней, и я буквально таю.

Мой бюст прижимается к твердой груди, и я чувствую, как напрягаются его мышцы, даже через ткань своей сорочки.

Я резко прихожу в себя. Мы полураздеты и, если не остановимся сейчас, можем потом об этом пожалеть.

Я разрываю поцелуй и мягко отталкиваю Джие от себя.

Он пристыженно опускает веки и снова открывает глаза:

– Прости, Миньсин. Больше этого не повторится, обещаю.

Мы снова садимся спина к спине.

– Ложись спать, – просит Джие. – Я буду тебя охранять.

– Нет, вы больше нуждаетесь в отдыхе. Я могу нести дозор.

– Какая же ты упрямая!

Становится очевидно, что никто из нас не уступит, и мы оба замолкаем, но всего через пару секунд я слышу, как его дыхание замедляется. Рана и усталость взяли свое, и Джие уснул. Я бережно укладываю его на пол пещеры.

Он выглядит так мирно и