Зачарованная река - Ребекка Росс

– Тогда я, пожалуй, пойду, – прошептала она. – И дам тебе немного отдохнуть.

Ее внутренний голос посоветовал ей приготовиться. Наутро Джек передумает, и она вернется к тому, с чего начала. Ее и раньше подводили, причиняли боль лживыми обещаниями, и она хотела защититься от этого. Хотела снова облачиться в свою броню. Джек словно проследил ход ее мыслей.

– Я приду к тебе завтра, сразу после полудня, – пообещал он. – Утром мне нужно будет кое-что сделать, но после этого я готов играть.

– Да, конечно. Спасибо, Джек.

Он расчистил центр своего стола, чтобы она могла легко наступить на него, не потревожив дары природы. Юноша снова протянул ей руку, и она взяла ее ледяными пальцами, затем ловко забралась на стол и выскользнула в окно. Плащ развевался у нее за спиной. Ее лодыжки подкосились, когда она приземлилась на траву, и на мгновение она замерла, не зная, следует ли ей попрощаться со своим женихом.

Обернувшись, она увидела, что он облокотился на стол и смотрит на нее так, словно пытается убедиться, что это не сон. Отблески свечи озаряли его лицо, а в глазах горели звезды.

«Нет», – подумала Адайра, натягивая капюшон, чтобы скрыть от него свое лицо. В словах не было необходимости.

* * *

Адайра написала свой ответ в тот же вечер, вскоре после того, как вернулась в замок. Она сидела за письменным столом в спальне и слушала, как потрескивает огонь в очаге, как ветер стучит в окно. Она достала лист пергамента, взяла свежее перо и открыла чернильницу.

Дорогой Морэй,

Я получила ваше письмо и согласна встретиться с вами на границе кланов через три дня в полдень на северном побережье. Я привезу все лучшее, что может предложить Восток, и мне не терпится увидеть, что Запад предложит взамен. Как вы уже говорили, пусть этот обмен станет первым шагом к миру и началом нового сезона на острове.

Вы просили меня приехать одной, и я встречусь с вами безоружной и без охраны, но мой муж будет сопровождать меня. Тогда же мы сможем обсудить мой визит на Запад. Мы с супругом с нетерпением ждем встречи с вами.

Адайра Тамерлейн,

Наследница Востока

Она запечатала письмо гербом своего клана и смотрела, как застывает воск. Была полночь, когда она отнесла письмо в птичник, где выбрала самого красивого ворона, чтобы доставить послание.

А потом смотрела, как он летит на Запад в самый темный час ночи.

14

Фрей стояла рядом с Мирин, наблюдая, как мать работает на ткацком станке. Это был обычный плед, не хранивший в себе никаких секретов, ведь Фрей и не должна была изучать это искусство до своего совершеннолетия. И все же у девочки в глазах рябило от всех этих нитей. Как бы она ни старалась, она не видела того, что видела ее мать. Не понимала, как заставить узор ожить, но послушно наблюдала за работой Мирин.

Комната была наполнена стуком челнока и затхлым ароматом шерсти, так хорошо знакомым Фрей, но все же заставлявшим ее погрузиться в мечтания. Она подавила зевок, пока ее мысли блуждали где-то далеко.

Когда раздался стук в дверь, девочка обрадовалась, благодарная за перерыв, и пошла открывать.

На пороге стоял Торин.

Фрей уставилась на капитана, недоумевая, зачем он пришел. Она подумала, что, возможно, он вернулся, чтобы снова обыскать дом, но затем заметила черно-белую колли, тяжело дышавшую рядом с ним.

– Добрый день, Фрейда, – поздоровался Торин. – Твоя мама дома?

Фрей робко кивнула и приоткрыла дверь пошире.

Прежде чем пройти в дом в грязных сапогах, Торин приказал собаке сидеть и ждать на крыльце. Девочка закрыла дверь, не зная, уйти ей или остаться.

– Капитан, – поприветствовал его Мирин, вставая из-за станка. – Чем я могу вам помочь?

– Я пришел заказать у тебя плед, Мирин, – ответил он.

– Еще один, такой же, как у тебя? – спросила женщина, кивнув Фрей, чтобы та поспешила поставить воду для чая.

– Нет, не для меня. Для Сидры.

Фрей слушала, как Торин описывает шаль для своей жены, пока она тихонько наполняла чайник и несла его к очагу. Она научилась двигаться бесшумно, как тень. Ее игра в невидимку закончилась, только когда пришло время повесить чайник на крюк и сдвинуть поленья, чтобы разжечь огонь.

Тема разговора сменилась – теперь они обсуждали не плед, а случившееся несколько ночей назад. Мама не хотела, чтобы Фрей знала об этом, но девочка собрала знания по крупицам, сложила их воедино и поняла, что Мэйзи исчезла, а на Сидру напали – на ту самую Сидру, которую Фрей считала одной из самых красивых женщин на острове.

От этих новостей страхи Фрей только усилились и заболело сердце.

– Как себя чувствует твоя жена? – поинтересовалась Мирин.

– Она поправляется. – Фрей показалось, что на этих словах голос капитана звучит не так, как обычно. Словно ему не хватало воздуха. – Я продолжаю поиски.

– Никаких следов?

Торин покачал головой.

Приготовив чай, Фрей взглянула на мать, которая внимательно слушала капитана.

– Что касается шали, – продолжил он, неловко взмахнув рукой. – Я бы хотел, чтобы плед был прочным, как сталь. Чтобы защищал Сидру, когда меня нет рядом.

Он хотел зачарованный плед.

Мирин взглянула на Фрей, и та поняла намек. Это означало, что девочка может выйти на улицу, но не покидать двор. Она быстро наполнила две чашки чаем и поставила их на стол между Мирин и капитаном, несмотря на то что оба так и не сели.

– Спасибо, малышка, – поблагодарил Торин с грустной улыбкой.

Фрей почувствовала себя важной персоной, и больше всего на свете ей захотелось остаться в этой комнате и услышать секрет Торина, который Мирин должна была вплести в шаль.

– Пойду соберу яйца, мама. – Девочка покорно удалилась, заперев за собой дверь.

Во дворе она увидела собаку, ожидавшую Торина. Девочка осторожно погладила колли и пошла через сад к курятнику.

Джек стоял во дворе на четвереньках. Фрей радостно побежала к нему, сердце забилось сильнее. Он проработал в сарае почти все утро, поправляя каменную ограду, заменяя окна, укладывая свежую солому на крышу. Фрей была благодарна ему за помощь, потому что беспокоилась, что три их коровы не смогут укрыться зимой от дождя, снега и сурового северного ветра.

– Джек! – поприветствовала она, перелезая через ограду.

Брат поднял голову, глядя на нее. Его волосы были спутаны, лицо обгорело на солнце.

«Он