Родная партия - Глеб Ковзик

Интересный вопрос, подумал я. Страна ведь закрытая, контроль и надзор повсюду. Условный Майкл или Луи не смогут взглянуть на новый парк. А в пропаганду среднестатистический европеец вряд ли поверит — после 1968 года к СССР отношение исключительно плохое.

— Да, у нас есть туристические города, а есть города, в которых пока что не на что смотреть, — парировал эстонец.

Француз едко засмеялся, но Лембит занял жесткую оборону:

— Но ведь и у вас туристы не ездят по всем городам. Не все города привлекательны. У нас, в СССР, есть возможность быстро организовать новаторскую идею, воплотить её в жизнь. Скажем, освободить небольшое пространство от жилья и индустрии, посадив в нём деревья.

— Так разве это новаторство? Возвести новый парк в каждой столице мира.

— А разве нет? Словно в “Монд” об этом пишут ежедневно.

— Если это непрактично, несвоевременно и неактуально, то зачем об этом писать.

Лембит включил вежливого северянина, тактично сопротивляющегося.

— Стало быть, по всей видимости вы не такой прогрессивный Запад, как мне думалось, — сказал он французу с явной нотой холода.

Наблюдающая публика перестала шуметь.

— В каком смысле? Я же прямо указал на причины…

— А тот факт, что прогрессивной молодежи может быть виднее, чем застарелым редакциям французских газет, до вас не доходит? Что наши идеи могут быть более полезными, чем устоявшиеся мнения.

— Вы отходите от темы…

— Я никуда не отходил. Сижу прямо перед вами.

Смешок в зале.

— Вот мы, в Советском Союзе, способны реализовать идею с новым парком. Она нам кажется прогрессивной. Я был бы только рад, если б в Таллине расцвел маленький и уютный зеленый уголок.

— Мы бы тоже могли себе такое позволить, с чего вы вообще взяли, что мы не можем это сделать?

— Но ведь вы так сопротивляетесь…

Француз пошел на эмоции, а эстонец брал его незаметными уловками.

— Я не сопротивляюсь. Я всего лишь считаю, что есть более серьезные проблемы, чем те три предложения, что вы сделали.

— Париж действительно чист и свеж? Или дыхание города и вода из Сенны оставляет желать лучшего?

— Проблемы есть, но…

— Вот видите. А говорите, что не актуально.

Снова смешок в зале.

— Ну что значит актуально? Вы утверждаете, что экологию можно спасти одними парками, сбора пластика и перевода дорог из класса автомобильных в пешеходную? Но это же сюр, паллиатив, просто пустая трата времени! — француз распалился. — Мишель, ты это слышал? Советские люди считают, что мы спасемся парками и зонами без автомобиля! Что дальше? Коммунистический дефицит? Предложите нам строить коммунизм во Франции?

— Ни слова не обмолвился о коммунизме. Если вы считаете себя прогрессивным человеком, то должны поддержать наши идеи, предложенные в “Свободной трибуне”. Если же нет…

“Давай, Лембит, дави его! — кричало у меня в голове. — Ловко веди его в ловушку”

— Я скажу вам, товарищ, какие проблемы действительно вредят экологии, — француз перешел в жесткое наступление. Он поправил длинные волосы за уши, принялся назидательно тыкать пальцем в стол. — Во-первых, экологии вредят заводы. Именно завод создает вред, а не город с транспортом. Во-вторых, пластик лишь продукт, который производят корпорации. Нужно бороться не с пластиком. Нужно бороться с корпорациями. Во-третьих, капиталистическая деятельность сама по себе эксплуатирующая природные ресурсы. Вред наносит капитализм. Но! И коммунизм тоже.

Шум в зале. Серопиджачные рядом напряглись. Федосов держался скромно, видимо избегая каким-то способом всплеск эмоций.

— Я продолжу мысль, не мешайте. Мишель, помолчи! — француз цыкнул на своего напарника. — Коммунизм тоже вредит. Вы добываете столько нефти, газа и металла, кормя капиталистов Европы и Америки. Разве это не так? Всё именно так. Коммунизм стал материальной базой для капиталистов. Вы поддерживаете разрушение природы.

— Позиция Лембита слабеет, — тихо шепнул в ухо Федосов.

— Дайте ему отыграться.

— Я дам, конечно, но плохой результат не даст вам шансов на успех…

— Дайте отыграться Лембиту.

Эстонец выслушал, что-то записал в блокнот и едва заметно кивал. Затем он пустил ответный ход.

— Вы говорите интересные вещи. Я не соглашусь со многим из них, но в знак уважения к вам признаю за вами возможную правоту, — этот жест заметно ослабил эмоциональность у француза. Его лицо заметно разгладилось. — Например, в нашей Эстонии есть месторождения, которые я хотел бы оставить в целостности, для будущих поколений. Сейчас их добывают не экологично.

Серопиджачные ещё сильнее напряглись.

— О чем это он? — озабоченно посмотрел на меня Федосов.

— Я не знаю, — ответил как можно расплывчатее.

— Что? Вы не согласовали инструкцию?!

— Зачем? Я доверяю своим людям. Да и лишний контроль сковал бы инициативу.

— Вы подставляете целое Советское государство под репутационный урон.

— Преувеличиваете.

— Если Лембит сядет в лужу, если в его речах найдут дискредитацию социализма и политики коммунистической партии, нам всем не избежать беды.

— Пожалуйста, дайте защитить ему это самое государство самостоятельно. Эстонцу виднее, что у него творится в Эстонии. Логично?

Федосов в злобе замолчал. Я продолжил слушать.

— Но в будущем наши ученые смогут разработать нужные технологии, чтобы добывать этот фосфор безопасно для окружающей среды. А теперь к моим предложениям, которые вы эмоционально отвергаете с порога. Вы утверждаете, Жан, что прогрессивнее нас. Позвольте заметить, что я предлагаю прогрессивные решения, от которых вы отказываетесь. Я согласен с тем, что корни проблемы глубже, и что такими способами, как сбор и утиль пластика, возведение новых садов и парков в городе, а также создание безавтомобильной зоны, от экологических угроз не избавиться. Но я же предлагаю вам решения, которые можно реализовать здесь и сейчас. Их легче сделать, особенно совместными усилиями. Я предлагаю мост дружбы, если так можно выразиться. Вы делаете что-то совместно с нами, и тогда молодежи будет легче не только жить, но и претворять в жизнь новые идеи. Шаг за шагом изменяя будущее, в котором предстоит жить.

Аудитория вглядывалась в фигуру Лембита: сухощавый молодой эстонский юноша в толстых очках и в черном пиджаке, под которым виднелась клетчатая жилетка, создавал впечатление не сколько молодого и горячего полемиста, сколько сведущего в данных вопросах ученого. Это играло ему на руку. Постепенно разрядились тонкие хлопки. Нужно действовать.

Я резко встал и прокричал:

— Мир рабочим! Парки горожанам! Paix et parcs! Paix et parcs!

Зал загорелся