Родная партия - Глеб Ковзик

в служебной комнате перед выходом, в серо-голубом пиджаке и с черным галстуком, с нагрудным значком фестиваля. Волосы зачесаны назад, передние залысины стали заметнее, чем прежде. Его глаза бегали по строкам бумаги. По-видимому, готовится к речи: “Дорогие зарубежные гости, дорогие товарищи, друзья, вот и настал час, которого… ждали юноши и девушки… Открывается двенадцатый всемирный фестиваль молодежи и студентов. Так, пауза. Ленинский комсомол, молодежь страны Великого Октября рада приветствовать на московской земле делегатов и гостей фестиваля…”

– Виктор Максимович! Я по срочному делу.

– Не мешайте, – Мишин не оторвал взгляд от бумаги. – …Сформулирован четко и ёмко в лозунге за антиимпериалистическую солидарность, мир и дружбу. Опыт фестивального движения учит: сила прогрессивной молодежи мира…

– Виктор Максимович, простите…

– Да чтоб тебя, Андрей! – бумажки упали на пол. – Выведи его отсюда.

Неизвестный приблизился ко мне. Я угрожающе выставил вперед руку:

– Виктор Максимович, Федосов по какой-то неизвестной мне причине срочно переводит группу со “Свободной трибуны” в центр по окружающей среде.

– Почему? – Мишин наконец-то обратил на меня внимание. Бумажки с пола подняты, но перемешались, и теперь он с тем же неизвестным собирал их в порядке нумерации.

– Владимир Иванович сослался на то, что он руководитель штаба подготовки, и что в его компетенции делать изменения в программе.

– Ну а я председатель советского подготовительного комитета. И первый секретарь ЦК Комсомола. Странное дело.

– Могли бы вы повлиять на его решение?

– Он что-нибудь объяснил? Причины, по которым так решил?

– Нет. То есть, он сослался на то, что так будет разумнее.

Мишин почесал ухо.

– Но ведь у тебя и правда одна экология… Странно, что я сам не предложил поправить.

– Мы согласовывали проект решения с товарищем Лигачевым.

– Да помню.

– Виктор Максимович, выход через пять минут, – показавшаяся на пороге девушка жестом пригласила подойти ближе к трибуне.

Я чувствовал себя в отчаянии.

У меня “угоняют” идею. Федосов скромный мужчина, зачем ему это? Нет, это точно не Федосов. Ему кто-то подсунул рабочую схему. Он даже не ответил прямо на мой вопрос, значит, есть что скрывать. Либо просто включил начальника, тактично призвав к партийно-комсомольской субординации.

Кто ещё? Елфимов не возглавляет отдел, ему не хватит властных ресурсов, чтобы продавить свое через руководителя штаба подготовки. Да и чего ради? Только в отместку за Ручкова? Глупость.

Ручков умер, а Коля в следственном изоляторе, имеет статус подозреваемого. Предстоит вытащить парня из беды. Он не только попал из-за меня под пресс, но и целиком показал себя с лучшей стороны.

Может, это сам Мишин? А сейчас делает только вид, притворяется, будто ничего не знал и всё придумано исключительно Федосовым? Но ему зачем ломать рабочий сценарий с моими идеями? Ведь всё изначально заточено под якобы идеологическую кампанию: “Смотрите, вы западенцы, бездарные и лицемерные, тра-та-та, а мы прогрессивные, ха-ха, съели, да?” Мне не нужно унижать Запад, от него только требуется коллективный образ. Фигура, с которой я буду оппонировать и с помощью этого самого оппонирования покажу себя для высшего руководства. Идеологически мимикрированная под марксистско-ленинскую и советскую программа действий. Придраться очень сложно, почти невозможно.

Нет, это не Мишин. Глупо будет с его стороны топить фестиваль в таких поправках и изменениях. Нужно давить на Мишина-администратора, Мишина-организатора. Первый секретарь комсомола принципиален и не любит хаотизации процессов.

– Виктор Максимович, я против такого решения, потому что оно не обосновано. Во-первых, что за глупость – менять задачи у группы, которую неделю затачивали под выполнение миссии?

– Ну да, кто ж коней на переправе меняет, – поддакнул Мишин.

– Во-вторых, сегодня торжественное открытие фестиваля. Над нами высшее руководство. Горбачев выступает после вас. Кому нужен ураган в такой момент? Да никому!

– У вас же группа работает по экологии. Почему думаете, что всё переломает?

– Так ведь эта группа для того и предназначена, чтобы увести иностранную молодежь и потенциальных провокаторов от критики в адрес нашей страны. Ведь как нам сказал товарищ Лигачев: “Нужно энергично противостоять разрушительным силам капиталистического мира” Так и нужно последовать, не позволить противнику использовать площадку против нас самих.

– В этом есть своя логика…

“Да, Виктор, да! – кричало в моей голове. – Не позволить заруинить мой проект! Обнуляй Федосова!”

– В-третьих, мы серьезно обидим товарищей из моей группы. Да и Международный отдел обидим целиком. Это ведь ребята Курочки подобраны, отдел не поймет. Наконец, Виктор Максимович, а если что пойдет не так? Товарищ Лигачев скажет: “Почему нарушили распоряжение ЦК партии?” И совсем нечем вымарать эту политическую ошибку.

– Ладно, всё. Уходите, Андрей. Даю добро, – Мишин пошел на выход. – Федосову скажите, что вы руководите операцией полностью. Учтите, что в “Свободной трибуне” внимание будет немалым. Свободой пользуются не только друзья Советского Союза. Если Владимир Иванович станет сопротивляться, то делайте по-своему. Я возьму на себя претензии.

Первый секретарь комсомола вышел наружу. Он подошел с ассистентом к трибуне. Ведущая огласила: “Слово предоставляется Председателю Советского подготовительного комитета 12-го Всемирного фестиваля…”

Я поднялся на верхний этаж, чтобы рассмотреть людей из правительственной трибуны. Министр Шеварнадзе, колючий Ельцин, кто ещё сидит во властной ложе? Ко мне приблизился Курочка:

– Ну что там?

– Разобрался, – ответил я.

– Федосов отступит?

– Отступит. При сопротивлении давить на своем.

– Это тоже шляпный фокус с зайцем, – Курочка крепко оперся руками.

– В каком смысле?

– Результат предсказуем. Федосова ты обидишь.

– К тому времени может случиться, что мнение Федосова, Елфимова и ещё некоторых серопиджачников можно будет не только игнорировать, но и… ладно. Сережа, твои ребята готовы?

– Они сильно напряжены, Андрей.

– Почему? Ты разве не подготовил их?

– Ну так люди Федосова приходили, сказали им, чтобы отправлялись в другое место. Тебе бы было приятно такое отношение? Понятно, что партия скажет, а комсомол исполнит, но мои товарищи всё же характерные.

– Зачем ты взял тогда характерных? – я удивился, что для такого тонкого дела взяты потенциально проблемные личности.

– Ты где видел, чтобы дебаты тащили интеллигенты? – усмехнулся Курочка. – Они отлично ведут дискуссию, сидя в университете. А нам нужны бойцы.

– Ладно, где ребята?

– После речи Горбачева пойдут к нашей панели.

– Скажи им при встрече, пожалуйста, что я приду к ним с напутствием перед дебатами. Ребята не брошены и не забыты. Пусть готовятся.

Курочка похлопал меня по плечу.