Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

Тут я заметил странность, на которую не обратил внимания Вайолет (а может, обратил, но не подал виду). Нападение роботов застало ребят уже в процессе игры: Ив даже успела потерять фигуру. Но сейчас все фигуры стояли аккуратными рядами на исходных позициях и непонятно, кто и когда поставил их обратно.

– Имя у неё есть, у этой Тени? – поинтересовался Вайолет.

– Понятия не имею, – ответил парень, дёрнув плечом.

– Может быть, вы что-то знаете про Вильгельмину?.. – спросил я, окончательно теряясь в развернувшейся вокруг нас игре.

– Впервые слышу, – покачала головой Ив. – Это и есть ваша родственница?

– Да, она, – сказали мы с Вайолетом одновременно.

– Идёмте! – сверкнув голубыми глазами, девочка бойко направилась к выходу, но Ли, не разделяя её энтузиазма, остался на месте. Несмотря на приятную внешность, он напоминал сейчас недоверчивого маленького старичка. Казалось, нас он опасался больше, чем стреляющих машин. Интересно, что вообще этот парень знал о мире людей?

– Ребят, а собака ваша куда пропала? – спросил Вайолет, остановившись в раскуроченном проёме.

– Вот же она, – ответил Ли, прежде чем Ив успела раскрыть рот. Чёрный пёс лежал под столом, положив остроухую голову между лап, и грустно посматривал на меня влажными глазами.

– Пойдёмте уже! – нетерпеливо сказала Ив, и мы поспешили за ней.

– «Сколопендры» нет!.. – взволнованно прошептал Олег. – Трекер показывает, лифт застопорило в сотне метров от нас…

– Столько лет без техобслуживания, – вздохнул я.

Было совсем не смешно. Помимо провианта и воздушных баллонов, робот нёс мощный лазер для резки металла, который в экстремальной ситуации мог спасти нам жизнь.

В конце коридора была лестница вниз; метров тридцать мы спускались по ступенькам, пока не упёрлись в новую дверь, которую девочка открыла касанием. Мы прошли в обширный, неярко освещенный зал – самый обширный из тех, что мы успели увидеть на «Сольвейг». Пола здесь не было: вместо него мы увидели бассейн, в котором плескалось что-то похожее на жидкий азот. В его центре, внутри приземистых стеклянных цилиндров, заполненных голубым опалесцирующим гелем, вращались три металлических шара без видимых отверстий. Их диаметр – что-то около трёх метров. Время от времени по ним пробегали длинные искры электрических разрядов. Над тремя цилиндрами возвышалась на прозрачных колоннах треугольная площадка. Ни привычных процессоров, ни блоков памяти, ни проводов – пока.

Ив ступила на треугольную металлическую плиту метрах в пяти от ближайшего к нам шара и жестом велела нам следовать за ней. Едва мы оказались на плите вчетвером, она подалась вверх и стала бесшумно подниматься в воздух по диагонали, пока не пристыковалась к площадке над цилиндрами. Я вновь ожидал увидеть приборную панель, но и в этот раз ожидания не оправдались. Лишь одно большое кресло-кровать, похожее на кресло пилота, только вместо датчиков, прикрепляющихся к черепу, в подголовнике кресла блестят щупальца нейрокабелей с заостренными кончиками – двадцать четыре. Разъёмов в голове у Вайолета было всего шесть, и я очень надеялся, что их будет достаточно.

– Мама, к тебе гости! – громко сказала Ив, указывая киборгу на кресло. – Чего они хотят? Искать данные? Сообщить о неполадке? Создать новый проект?.. – ответило ей чарующее контральто.

– Подключиться к «Омниверсу»! – скомандовала Ив.

– Готово, – ответила та, кого девочка назвала мамой.

– Тебе, Вайолет, придётся раздеться. Кресло должно принимать сигналы не только от мозга, но и от тела. Тогда в «Омниверсе» ты будешь как дома.

– Смотрю, в этом доме свои традиции! – усмехнулся хакер.

Он опустил на пол ранец и принялся расстегивать скафандр, заметив, правда, что не хотел бы оставаться нагим при даме. Ив сказала, что всё равно уходит, потому что не хочет нам мешать: наши родственники – наше дело. Я и Олег с подозрением переглянулись: нормального ребёнка, изголодавшегося по человеческому обществу, мы бы замучились прогонять.

Прикончив разовую порцию воды (неизвестно сколько времени ему придется здесь провести), Вайолет выкарабкался из скафандра, как стрекоза из личинки. Суставы на его конечностях тоже выглядели крупнее, чем у обычного человека: это бросилось мне в глаза ещё в день нашей встречи.

Задумчиво потеребив пальцами дреды, парень опустился в кресло с таким будничным видом, словно не осознавал, какому огромному подвергается риску. Чёрный синтетический гель кресла, пронизанный тончайшими серебристыми нитями, прогнулся под модификантом и полностью обхватил его долговязую фигуру, оставив свободными лишь голову и шею. Такого плотного контакта не было даже у меня – ни на «Кетцале», ни на «Апсаре», ни на «Фермионе».

– Надо же! Я думал – придётся корпус компьютера взламывать, чтобы подсоединиться, а здесь меня как будто ждали. Ни дать ни взять – муха в паутине! – усмехнулся модификант, и не согласиться с ним было трудно.

– Тэцуо, твой пульс за сто тридцать перевалил, как от бега, – с тревогой сказала Кэт.

– Ну, волнуюсь, не робот, в конце-концов… – пробормотал Вайолет и добавил: – А теперь перестаньте меня отвлекать. Уинстон… Если услышишь, что я говорю слово «компас», неважно, вслух или через браслет – значит, мне грозит опасность. Жми на моём браслете красную кнопку. Она там одна. Затем выдёргивай на фиг все кабели и вытаскивай меня из кресла. Понял?

– Да разве так можно? – рассердился Олег. – Это ж принудительный выход. Я, конечно, полный профан в ваших делах… Но всё таки понимаю, что это хуже самоубийства! Остаток жизни будешь слюни пускать!

– Я не зря сказал про красную кнопку: это моя личная разработка. Она запустит режим эвакуации, в какую бы задницу я ни залез, и подстрахует меня.

– Сколько раз ты ею пользовался? – спросил я.

– Не довелось пока. Это что-то вроде спасательного круга на морском судне. Может никогда не понадобиться, но лучше иметь при себе…

– И от чего твой «круг» спасает? – хмыкнул Олег.

– От превращения в живую ячейку этой нейронной сети… Это значит, что моя мыслительная деятельность будет сохраняться лишь пока я подсоединен к этому компьютеру, а при физическом отключении у меня не останется ничего, кроме базовых рефлексов вроде дыхания и реакции на свет… Поверь, с неопытными хакерами, не знающими всех опасностей прямого подключения, такое бывало и на Земле. Эти случаи так прижились в хакерском фольклоре, что их принимают за байки… Но это не байки… Выбирать приходится между риском и однозначным концом… Простите за страшилку и берегите себя!

Щупальца-кабели сами нашли новые порты и, как живые, мягко погрузились модификанту в голову. Он сделал глубокий вдох и стал вполголоса считать от десяти до одного, погружаясь в новое состояние сознания, которое на взгляд незнакомого с процессом наблюдателя должно было напоминать «быстрый сон». Моя рука сама потянулась к его голове, ободряюще погладив фиолетовые волосы и сухую белую кожу лба. Голос хакера затих на цифре «три», когда его глаза и губы замерли, оставшись слегка приоткрытыми.

– Интересно, а если у наблюдателя не было нейропортов – ему сверлили дырки в голове или как? – задала риторический вопрос Катрина.

После всего, что мы успели повидать на базе, я ничуть бы не удивился, если да, и на всякий случай даже осмотрелся в поисках соответствующего оборудования. Ничего подобного заметить не удалось, зато из браслета Вайолета развернулся голографический экран в максимальной своей ширине: метр на полтора. На синем фоне раскинулась сеть из бесчисленных узлов – «нейронов» и Вайолет, визуализировавший себя как фиолетовую (ну а какую же!) искру, стремительно перемещался от одного узла к другому. Я мог следить за его перемещениями, мог видеть информацию, которую он получал, взять на себя ответственность за «эвакуацию» – но не помочь. Но для него всё было иначе: я видел это по мелким движениям его пальцев внутри чёрного геля и его глаз под тонкими веками. Надеюсь, он понимает, куда идти.

Чтобы разбавить тяжесть ожидания, мы с Олегом стали играть в «города» – называя, понятное дело, земные. Я знал их немало, но, как назло, вспоминал с трудом. Время шло чертовски медленно; нашему другу, должно