Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

– Может, тогда расскажешь, как ты обратил экипаж «Фермиона»?

– Ко мне, в Новую Гавану они приезжали при тихом согласии Майрона, мы с ним тогда ещё были дружны; а ребята вплоть до самого отлёта верили, что делают это тайком от него. Он рассчитывал, что за это я помогу ему прибрать Новую Гавану к рукам и сделать из неё приличный республиканский город, в котором все будут ходить строем. И чтоб оставшееся с Революции оружие трогать не пришлось. Только вот подождать, сколько нужно, наш интриган не захотел. Решил, что я нарушил свое обещание, не оказав помощь по первому требованию. Прислал сюда вас – чтобы вы меня нейтрализовали, а базу передали под его управление. Я прав?

– Кажется, речь сейчас не об этом…

– Спасибо, что напомнил. Ты врываешься в чужой дом с намерением сжить хозяев со свету, да еще и качаешь права. Я-то думал, на Марсе учат каким-никаким манерам.

– Нас учат не манерам, Герион, а уважению к товарищам… Так как вышло, что Архангелы стали… твоими сообщниками?

– Первым был, ясное дело, Григорий Сафронов… За несколько наших встреч я объяснил ему, почему ваш проект никогда не сработает на Земле. Что не примут одичавшие земляне с распростертыми объятиями ни его, ни команду, что растащат «Фермион» по болтикам, а их скафандры – по чешуйкам. И даже Союз, на который вы молитесь до сих пор, – не исключение. Если вы кому-то и поможете – только местным большим начальникам – директорам, секретарям и прочим завхозам. Они будут решать свои проблемы за ваш счёт – а проблемы простых людей – по остаточному принципу. Ты бы видел лицо Сафронова, когда я ему в подробностях разъяснял, как и почему провалится его цивилизаторская миссия… А главное – он и поспорить-то со мною не мог, потому что я за Землей наблюдаю почти всю жизнь, а он о ней знал только то, что ему вложили в голову.

– Да нет же, – с ожесточением прошипел я. – Никаких иллюзий насчет этой миссии у нас не было. И мы отдаем себе отчёт, что нас попытаются использовать и в политических играх, и ради личного обогащения. И теми ценностями, что мы хотели передать жителям Земли, кто-то обязательно попытается спекулировать…

– Интересно… Ты тоже, значит, из Архангелов, Уинстон? Тоже собрался на Землю?.. Ну так я тебя обрадую: мало понимать. Рычаги давления иметь надо. Чтобы кроме тебя и твоей команды иных боссов и господ не было на Земле. Вы вот отрицаете всякую войну, кроме оборонительной. Но должны ведь понимать, что без готовности применить оружие все ваши замыслы – это подростковые фантазии. Это потом, когда скверна старого мира будет вычищена и сожжена, можно будет строить общество, похожее на ваше: без частной собственности, без денег, без насилия, угнетения, страха, одуряющего монотонного труда… И да, как бы страшно это ни звучало – без прошлого. История, как мы помним, ничему не научила человеческое стадо. Не скажу, что было просто, но я выиграл потому, что знал, чего вашим коллегам не хватало… В вашем мире не было места иллюзиям, Уинстон. Ощущение чуда не посещало их даже в детстве. Всё было предопределено. Они с рождения знают: после смерти не будет ничего, кроме разложения. Дальше – небытие. Я заполнил ту нишу, которая из-за вашей ущербной идеологии оказалась пустой. И знаешь что? Со зрелыми людьми легче иметь дело, чем с юнцами вроде вас: они слышат, как утекает их время… Кап-кап-кап… Что бы ты о себе ни думал, твоё утекает тоже… Прямо сейчас! От смерти не спрячешься – ни на Марсе, ни на Земле, ни на Веге! Много лет назад я принёс себя в жертву, чтобы каждый получил шанс на вечную жизнь! Надеюсь, ты не думаешь, что это было безболезненно?..

Парень стоял, раскинув руки, как для объятия, и продолжал улыбаться своей доброй солнечной улыбкой. Его фигура походила на белый мерцающий крест. Я ждал, когда он, наконец, сменит позу, но мерзавец замер, словно изваяние, и неотрывно смотрел на меня, больше не шевеля ни единым мускулом на лице. Я отвернулся и приблизился к Вайолету, который громко стонал и извивался, словно в агонии, но чувствовал, что взгляд «аватара» продолжал буравить мой затылок.

– А ещё мне очень помогла музыка… – продолжал Герион как ни в чём не бывало. – Я изучил её воздействие на психику. Моя хорошая подруга Пандора защитила диссертацию на эту тему. Дальше эти исследования она продолжать не стала, зато освободила из лаборатории меня. И нужную музыку я могу подобрать к любому человеку. Открыть его сердце, словно ключом, пока мы с ним разговариваем. Взломать сознание, как сейчас пытается это сделать ваш друг. От задачи, которая передо мной стоит, зависит, будет ли человек наполнен энергией, доведён до слёз или просто не заметит, что там звучит на фоне. Но результат будет один – нужный мне…

Вдруг Вайолет перестал метаться, задышав спокойно и глубоко. Я положил пальцы ему на шею и почувствовал, как приходит в норму пульс. Кажется, угроза миновала: теперь бы дождаться, когда хакер вернётся из опасного путешествия. Я опустился на пол и спрятал на коленях лицо, чтобы не смотреть на белый крест у себя за спиной.

Выждав минут десять, я взглянул краем глаза в его сторону. Он всё ещё был там. Ни в позе, ни в выражении его лица ничего не изменилось. Паника, разлившаяся по моему разуму пожаром, была непреодолимы и требовала одного из двух – бить или бежать.

– Что ты с Василием Рахмановым сотворил? – зарычал Олег, стряхнув оцепенение.

– Зачем мне что-то с ним творить? На его счёт у меня были сомнения, но на Земле они быстро развеялись… Рахманов стал одним из нас… Трудно представить более добросовестного и преданного человека, профессионала до мозга костей, смелого бойца. Уверяю: я гордился им от души, пока вражеская пуля его не сразила.

Бежать было некуда, а ударил вместо меня Олег – «Илмариненом», на мощности, способной расплющить человека в лепёшку. Но ничего не произошло: разве что изображение на долю секунды «смазалось», заставив меня вспомнить голограмму побитого жизнью Линдона-младшего.

– Вначале твой отец реагировал так же… – Герион догадался сразу. – Но поверь: войны между нами…

Не успев договорить, аватар задрожал мелкой дрожью и хаотически заметался; движения головы, корпуса и конечностей потеряли согласованность, точно каждая часть тела зажила собственной жизнью. На мгновение он превратился в голограмму Гериона из суда, затем стал дробиться на пиксели и, наконец, рассыпался. Исчез.

Весь в поту под скафандром, я бросился к Вайолету, чьё состояние никак нельзя было назвать нормальным. Грудь бедняги выгибалась дугой, словно кто-то привязал его к дыбе. Рукой он пытался за что-то схватиться и лихорадочно шептал: «Компас, компас, компас!…»

Моё сердце словно рухнуло в глубокую пропасть. Проклиная себя, на чем свет стоит, я вытащил из геля руку товарища и ткнул на браслете красную кнопку. Пальцы модификанта сдавили мою руку так, что от боли у меня искры засверкали в глазах – при том, что перчаток скафандра я не снимал… Шипя и ругаясь, левой рукой я вытаскивал кабели из разъемов, пока Олег помогал мне освободить сплющенную правую. С трудом разжав пальцы Вайолета, бортинженер открыл ранец и полез за аптечкой – вколоть анестетик мне и стимулятор – Тэцуо. Через несколько секунд после укола хакер подскочил, как от удара током, молча выкарабкался из кресла и с каменным лицом принялся натягивать скафандр.

– Так что – мы победили? – робко спросил я, горько сожалея, что позволил Гериону себя отвлечь и едва не погубил друга.

Вайолет отрицательно качнул головой.

– Мы сделали всё, что смогли. А теперь надо сваливать.

Но просто так отпускать нас никто не собирался. Стоило нам спуститься на грави-ранцах ко входу и вновь оказаться в холле, в стенах открылись окошки, из которых нам навстречу скользнули дроны-охранники.