Духи Минска - Екатерина Стрингель

все так просто. Александра Николаевна, я понимаю, что в это сложно поверить, но о тайнике я узнала именно от вашего брата. А еще я узнала кое-что о вас, о чем могут знать только члены семьи. Ваш брат рассказал мне о том, как именно вы получили этот шрам на руке. – Настя показала пальцем на руку старушки, где из-под рукава халата виднелась полоска давно затянувшейся раны. – Однажды вы упали с качелей в песочницу и налетели рукой на металлический совок.

– Ну и что? Мало ли кто из моих друзей детства рассказал. – Анна Николаевна снова пристально посмотрела на Настю.

– Подождите, я должна кое-что вам показать. – Настя снова потянулась к своему рюкзаку. – Посмотрите, я нарисовала его, вашего брата. А вот тут я нарисовала вас и Пашу в подвале с самодельной игрушкой, вы называли ее «лягушонок Му», потому что Паша сделал ее из консервной банки из-под сгущенки.

Анна Николаевна взяла рисунки трясущимися руками.

– Но… как?

Марина Владимировна тоже непонимающе смотрела на все происходящее:

– Настенька, что происходит? Объясните мне, пожалуйста, а то я скоро с ума сойду!

– Марина Владимировна, вы помните мой первый визит в «Стрелу», когда я упала в обморок? – повернулась к ней Настя.

– Конечно, такое не забудешь, даже если сильно постараться, – ответила продавец.

– В камере тогда захлопнулась дверь, а потом я увидела кое-что странное. – Настя смотрела Марине Владимировне в глаза и наблюдала за реакцией. – И это настолько сильно меня испугало, что я упала в обморок. Вы нашли меня в камере и фактически спасли от смерти.

– Любой бы сделал то же самое на моем месте, – смущенно ответила Марина Владимировна.

– Но там были именно вы, – настаивала Настя. – Думаю, это не случайно. После того случая я до чертиков боялась возвращаться в ваш магазин. Но мне удалось убедить себя, что мне все это показалось, и я опять спустилась в камеру брака. И снова увидела нечто. Оно выглядело как парень лет шестнадцати, но было прозрачным.

Я опять испугалась и убежала. Меня начали мучить сильные кошмары: снились страшные сцены из того самого подвала. Я не могла нормально спать и поняла, что единственный выход – это выяснить, что же я видела в камере. Я набралась смелости и пошла туда снова. На этот раз я не падала в обморок и не убегала с криками. Мы начали говорить с ним, и он поведал свою историю. Оказалось, что я встретила призрака вашего брата Паши. Безумие, правда? Он рассказал мне про вашу семью, про бомбардировки в сорок первом, про то, как вы прятались в подвале, про то, что там происходило, и про свою… смерть.

Настя рассказала в подробностях все, что произошло с момента встречи с призраком, и про то, что его держит на земле дело, связанное с Анной Николаевной. Когда она закончила, сестра Паши заплакала навзрыд. Марина Владимировна подошла к маме и обняла. Андрей взял под столом Настю за руку и внимательно наблюдал за всем происходящим.

– Подождите, но что будет с призраком моего дяди, если «Стрелу» вот-вот продадут и не будет доступа на склад? Он так и останется там? – Марина Владимировна схватилась за голову.

– Именно, и мы просто обязаны помешать продаже. – Настя поразилась догадливости Марины Владимировны. – Нельзя, чтобы Раиса Георгиевна успела подписать документы до того, как мы организуем встречу Паши с вашей мамой.

– Документы подписывают завтра, – мрачно ответила продавец. – Мне звонила Галя из бухгалтерии, рассказывала. Подписывать будут в «Стреле» в кабинете Раисы.

– Можете узнать, во сколько точно? – сверкнула глазами Настя. – Испортим им праздник.

Когда Андрей подвез Настю на такси к самому подъезду, наступила полночь. Он расплатился с водителем, и они пошли к железной двери с домофоном.

– Точно не хочешь, чтобы я завтра поехал с вами в «Стрелу»? – спросил Андрей, заглянув в глаза Насте.

– Точно, ты и так очень сильно помог мне, – устало ответила Настя, громко зевая. – Мы с Мариной Владимировной справимся, так что не переживай – все будет хорошо.

Они обнялись и долго стояли, прижавшись друг к другу, не желая отпускать. Настя первая разжала объятия, попрощалась и зашла в подъезд. Пришла домой и первым делом легла на диван, шумно выдохнув в потолок. На лице расплылась довольная улыбка, запах парфюма Андрея сопровождал Настю до самого шкафа, где она сменила майку на пижаму со звездами.

С одной стороны, было страшно идти в «Стрелу» и мешать планам Раисы Георгиевны, а с другой стороны – иначе никак нельзя. Если этого не сделать, магазин перейдет в собственность сети, и тогда точно все пропало.

На глаза попалось письмо от жилищного фонда, и Настя вспомнила, что договорилась с тетей на завтра съездить к ним. Выругалась про себя и написала ей сообщение о том, что поездку нужно перенести. Настя надеялась, что тетя уже спит и ответит только с утра, но ответ пришел почти сразу. Тетя выругалась, но согласилась.

Настя ворочалась под одеялом то в одну, то в другую сторону: никак не могла найти удобное положение. В голове крутилось слишком много мыслей, которые не давали уснуть: «А что, если…», «То что мы будем делать?» Подсознание заботливо подкидывало ей все новые и новые вопросы и провальные ситуации. Она все еще толком не знала, как помешать продаже.

Через час суеты в постели Настя резко встала и пошла к столу, достала альбом, карандаш, ластик и начала рисовать. Рисовала она очень быстро, не стараясь проработать каждую деталь. Набрасывала линию за линией, пока вдохновение не иссякло. С черно-белого рисунка на нее смотрела Анна Николаевна с котом на руках и самоваром на заднем плане. Настя отложила бумагу и только после этого пошла спать. Заснула она на этот раз мгновенно, стоило голове коснуться подушки.

На следующий день Настя проснулась еще до звонка будильника. День обещал быть очень интересным, и организм как будто это знал: спать больше не хотелось, и Настя поднялась.

Настя раньше думала, что, как только найдет сестру призрака, все сразу же станет хорошо. Жизнь повернется в другое русло, трава станет зеленее, небо – голубее, а по итогу – ничего подобного. Все в той же пижаме готовит себе все тот же омлет, кофе и бутерброды с сыром. Все та же кухня, все та же Настя и все те же проблемы.

Но что‐то поменялось внутри: жизнь обросла новыми ощущениями. Когда помогаешь другим, ты как будто бы переступаешь через собственную душевную боль. Помогая другим, помогаешь