Тени двойного солнца - А. Л. Легат

После двух десятков перебитых дворняг я перестал их считать. Дружба с псами, дружба с людьми – ничего дельного из нее не выходит, вы знаете.

По осени заявился скупщик из Глифа. Сказал, что теперь стал большим человеком. Менялой, как выяснилось. Пойми-ка разницу меж первым и вторым!

– Всем нужны друзья, – повторил он слова моей матушки. – Особенно в такие-то времена.

И угостил меня последней кружкой сливянки: я понял, что потерял все. Больше не будет скамьи с шерстяным одеялом и теплой руки на моей щеке. В Ийгало меня ждет лишь колода с топором или голодная смерть.

– В такие-то времена, – повременив, добавил скупщик, – стоит держаться с людьми повиднее.

Я пил и понимал, что речь не обо мне.

– Например, – он склонился над столом, и я никогда еще так внимательно никого не слушал, – есть у меня один умелец…

Через два дня я собрал вещи и выдохнул последние пары хмеля. На болотах не бывает близких дорог. Тем более когда идешь на своих двоих.

Матушка не замечала, как я собирался. К тому дню отец не навещал нас больше трех лет. Я надеялся, что он мертв. Надеялся, что теперь нас только двое, и боялся, что матушка не заметит, как я уйду.

Она встала в проеме двери: печальная, вечно потерянная, одинокая и хрупкая. Я не смог ей солгать, что ухожу ненадолго: вес моих вещей тянул плечи к земле. И меньше всего на свете мне хотелось ей лгать. Возможно, то был первый раз, когда она смотрела на меня достаточно долго, не вспоминая про проклятое окно.

– Старик Одрик поможет тебе с хозяйством. Я заплатил ему на сезон вперед.

Я надеялся, что мама не захочет меня отпускать. Боялся, что не отпустит.

– Я вернусь.

Даже если меня никогда не будут так ждать, сидя у окна.

Матушка едва улыбнулась и протянула мне тряпицу со свежим хлебом, чтобы сохранить его тепло в дороге. Я поджал губы и принял дар.

– Ты так похож на своего отца, – сказала она и будто побоялась прикоснуться. Так и стояла в проеме.

– Нет, я гораздо лучше. Потому что я действительно вернусь, – я с силой подвинул ее в сторону. Надеялся, что останусь. Боялся остаться.

Быстрым шагом убираясь прочь, я все-таки обернулся и, споткнувшись об корягу, крикнул:

– … И буду возвращаться каждый сезон. Чаще, если ты скажешь!

Возможно, так часто, что мне все-таки отхватят руку по локоть.

* * *

Представьте себе забытое всякими богами местечко. Насколько забытое? Там должна быть мошкара, пиявки, гниль, запах разложившихся трав и никакого ветра, чтобы облегчить вашу участь. Под ноги вам обязательно бросятся корни, за каждой кочкой всхлипнет трясина или зловонная лужа. Половина ягод и трав, что вы посчитаете пригодными в завтрак, непременно убьют вас.

Перед смертью вы узнаете, как много дерьма носит каждый в своих потрохах, и будете молить о погибели, лежа в обгаженных портках под колючим кустом. А солнце никогда не пробьется сквозь низкие тучи, частящий туман, похожий на смог, и изувеченные узловатые ветви.

Добавьте туда запах малой когорты, не видавшей и ведра чистой воды, их пожитки, тусклый костер и подмоченные палатки с шалашами. И вот перед вами во всей красе предстанет стоянка Коряги – вора, чей отряд столь мал, что ни один смотритель или законник не направит за ними охрану. Коряги, чей отряд столь ничтожен, что устроить стоянку ни в одной деревне им все еще не по карману.

Отбросы и висельники, все до единого. Мои наниматели. Если мне повезет.

– Пришел, – без особого интереса крикнул молодой паренек с кислой рожей, сидевший в дозоре.

У костра я приметил семерых. Трое с рябыми лицами, остальных посекло клинками. Грязные ногти на обожженных, истертых трудом руках. Перештопанная одежда и плащи, явно запачканные не только болотом.

Воры, как обещал меняла в Глифе. Лжец куда хуже, чем я.

– Ты, сталбыть, Рунт.

Низкорослый молодчик с копьем поднялся с пня. Я кивнул и подошел ближе, держа руки на виду. По тому, как держался согбенный верзила у котла и как остальные косились на него, я понял, с кем иметь дело.

– Кто из вас Коряга? – я остановился на расстоянии в два копья и уставился на рябого.

Тот дернул плечами, отставил половник в сторону и распрямился:

– Говорят, я.

У костра посмеялись. Мне пришлось поднять подбородок выше, чтобы на равных встретить взгляд.

Коли меня спросите, такую рожу мало где встретишь. Глубокие рытвины, подпаленная с левой стороны бровь, которая – уж ясно! – никогда не отрастет обратно. Дополняли эту рожу пугающе крепкие плечи, из которых росли не менее внушительные ручищи. До того как попасть на болота, Коряга явно таскал камни на рудниках. И разбивал их голыми руками.

Что говорить такому человеку, меняла из Глифа не подсказал.

– Это Кисляк, – вдруг сказал Коряга, посмотрев на юнца с понурой мордой. – А это Бурый. – Заросший детина с топором. – Подойди к костру, Рунт. Покажись нам.

У огня было едва теплее. Я развязал заштопанный плащ и потянул рубаху со спины через голову. Высвободился в два счета, холодный влажный воздух защекотал подмышки и ребра.

– Проверь-ка, Живчик, – сказал Коряга, и жилистый молодчик с рассеченным ухом принялся ощупывать ком вещей.

Я потянулся к завязкам на портках.

– Это девкам оставь, нам ни к чему.

Я не успел опустить руки и что-либо развязать – Коряга вцепился в запястье левой и поднес почти вплотную к лицу. Повертел мои ладони, как рыбу на прилавке. И пальцами подметил оба шрама: глубокий из детства, когда я распорол запястье об острый камень, и тот, что оставила мне третья ночь в ремесле.

– Хм… – вот и все, что он сказал.

Коряга обошел меня кругом, присматриваясь. В целом вся кодла разглядывала меня, как селяне дойную корову. В какой-то степени именно так и обстояли дела.

– Больно тощой, – пискнул Живчик. Судя по ломкому голосу, мнения у него никогда не спрашивали.

Палец Коряги ткнулся мне в спину, чуть выше лопатки. Отметил порез. Я кожей чувствовал грязь, оставленную этим касанием.

– Хм…

Обезображенное лицо вновь появилось передо мной.

– Умелец, на место которого ты метишь, – Коряга приподнял то, что осталось от двух бровей, – всегда говорил, что шрамы покажут плохого вора.

Коряга мотнул головой, и молодчик бросил ком с вещами мне в руки. Я поймал их, уже раздумывая о том, успею ли приткнуться к другой когорте, справлюсь ли с обозом в селе и где