Резидент КГБ. Том 1 - Петр Алмазный

И тут случилось удивительное. Из-за спин собравшихся выступил человек, и глаза мои полезли на лоб.

Это был Гордиевский. Во взгляде его читалось скрытое торжество.

— Арестовать его! — приказал он и ткнул в меня пальцем.

Глава 21

Гордиевский отдал приказ об аресте, и его палец указал на меня.

Среди собравшейся в зале толпы пошло шевеление. Вперёд выступили трое. Один был Журавлёв, мой сосед по кабинету. Второй — невысокий тип из компании Пеняева, фамилия его была Гудзь. Третьим был Вася Кругляев.

В руках этих троих появились пистолеты.

— Осторожнее с ним, — проговорил Гордиевский с напряжённым блеском в глазах, — он сейчас готов на всё.

Коллеги всей гурьбой нерешительно двинулись, беря меня в полукольцо. Гудзь с двумя другими, безоружными, перекрыл выход. Сам изменник Родины подходить ко мне на близкое расстояние избегал, маячил за спинами.

— Объясню, чтобы все понимали, что здесь сейчас происходит.

Слова были своевременные, я и сам хотел бы об этом узнать

Гордиевский переместился к столу. Галстук вылез из-под пиджака, он этого не замечал. Выглядел исполняющий обязанности резидента немного осунувшимся, но подбородок держал высоко.

— Спецслужбой одной из стран НАТО была задумана и осуществлена многоходовая операция по дискредитации руководства нашей резидентуры. Основной движущей силой при проведении вражеских акций стал завербованный противником майор КГБ Николай Смирнов.

Я уже стоял под дулами пистолетов, так что шоком заявление Гордиевского ни для кого не стало. И всё равно в зале послышался небольшой коллективный вздох.

— При взаимодействии с представителями Первого главного управления руководством и личным составом служащих резидентуры намерения противника были разгаданы и его действия успеха не имели. Благодаря бдительности и слаженной работе коллектива резидентуры предатель в наших рядах выявлен и понесёт наказание согласно тяжести своей вины. Из Центра поступил приказ арестовать майора Смирнова и при первой возможности доставить в Москву.

Гордиевский замолчал, и в зале повисла тревожная тишина. Коллеги сверлили меня взглядами. Я увидел, как у Журавлёва мелко подрагивает сжимающая пистолет рука. Гудзь, напротив, своё оружие держал крепко и только и ждал момента пустить его в ход.

— А доказательства всему этому есть? — послышался глуховатый безрадостный голос.

Голос этот принадлежал Василию Кругляеву. Мой друг Вася не верил пустым словам.

— Времена, когда хватали людей без доказательств их вины, давно в прошлом, — холодно усмехнулся Гордиевский. — Доказательства есть, и их более чем достаточно.

Он увидел, что Васю это не убедило, и начал перечислять.

— В одном из западных банков обнаружен недавно открытый счёт, куда Смирнову поступали деньги в фунтах стерлингов.

То, что это так себе доказательство, было, наверное, понятно даже старику Пеняеву. Я только пожал плечами. Но Гордиевский продолжал дальше:

— Деньги и были мотивом предательства. Но того, что майор получал от вражеской разведслужбы, ему показалось мало. Поэтому он связался с колумбийской наркомафией. Вот на этих снимках, — мой обличитель достал из кармана и положил на стол несколько фотографий, — Смирнов заснят при беседе с главарём колумбийского картеля Карлосом Монтеро.

Фото зашелестели, передаваясь из рук в руки. Мне удалось рассмотреть: снято было вчера, когда мы говорили возле канала и ещё никто не начинал заплыв. Да, английские ребята работать умеют, что есть, то есть.

— О чём вы так мило беседуете с этим бандитом, а, Николай? — Гордиевский издевательски прищурился.

— О сонетах Шекспира, — ответил я, сбивая с него уверенность и самодовольство. Во мне жила надежда, что весь этот разговор можно перевернуть, убедить остальных, кто здесь настоящий предатель. Хотя, если приказ из Центра о моём аресте настоящий, сделать это будет непросто.

Он замешкался, на лице промелькнул испуг, лоб взрезала глубокая морщина. Но продолжалась эта его растерянность не больше пары-тройки секунд.

— Имеется и свидетельство иного рода, — продолжал резидентурный начальник. — Вот, послушайте.

В руке у него появилась чёрная коробочка, похожая на кассетный плеер. Гордиевский нажал на кнопку, и коробочка заговорила.

«Да, это я познакомил его с Карлосом, — затараторил из динамика так хорошо знакомый мне бестолковый голос, — они собирались делать бизнес, понимаете? И меня Ник обещал взять в долю… А вообще он сказал, что хочет уйти со службы, просил подыскать ему ранчо, где-нибудь недалеко от Рио, но и не очень близко, чтобы его никто там не нашёл…»

Говорилось это по-английски, но большинство здесь всё понимало.

— Что там, о чём речь? — громко зашептал Пеняев, который не понимал, но другие зашикали и быстро его заткнули.

«Но когда я узнал, — рассказывал тем временем голос с мини-кассеты, — что деньги он думает получить, помогая империалистам вредить своей стране, я… Моё детство прошло в фавеллах, среди бедняков, понимаете? Мы все с надеждой смотрели на СССР, государство рабочих и крестьян. Предавать такую страну — это совсем неправильно, я уверен в этом. Поэтому я всё вам и рассказываю…»

Гордиевский выключил диктофон, и рассказ Леонардо смолк. Надо же, какая скотина. Такого удара в спину я не ожидал — и стоял теперь, как будто оглушённый бетонной плитой по голове.

— Рассказавший это готов всё повторить на очной ставке, — завершил свою атаку Гордиевский.

Он выбрался из-за спин и уставился на меня уничтожающим взглядом.

Тут к нему шагнул Василий. Пистолет он держал опущенным, другая его рука теребила воротник.

— Послушайте, Олег Антонович… Этот тип, бразилец… Можно ли ему доверять?.. Его ведь могли купить, запугать…

Вася не хотел верить в моё предательство. Я почувствовал, как в груди у меня пробежала тёплая волна. Я был признателен своему другу и гордился им.

— Не о том думаешь, майор, — жёстко ответил Васе Гордиевский. — Смирнов враг, продажная шкура. За деньги он готов на всё.

Взгляд Гордиевского мазнул по моему лицу, брови нахмурились.

— Он втянул в это молодого Кисляка, воспользовался его неопытностью. И подставил, перевёл все стрелки на него. Тот запутался, не поверил, что мы во всём разберёмся… Гибель Сергея полностью на совести Смирнова. Хотя о какой совести тут можно говорить…

Кулаки его сжались.

— Сегодня он