Резидент КГБ. Том 1 - Петр Алмазный

Доктор Лапидус пробормотал что-то в Васину и мою поддержку.

— Назначение и перевод личного состава, — ответил на это Гордиевский, — это компетенция вышестоящего руководства. Кого менять, а кого нет, будет решаться не здесь.

Вася пробурчал о некомпетентности проверяющих и мрачно уставился в стену.

А для меня стало понятно, что всё уже решено.

Итак, ситуация складывалась паршивая. Моего единственного свидетеля увезли на Родину. Самого меня со дня на день отзовут туда же. Там меня, вполне вероятно, попытаются ликвидировать, но думал я сейчас не об этом.

Гордиевский в результате инспекции укрепился на своём месте. В моей реальности его перевели в Москву в 1978 году, а через два года направили в лондонскую резидентуру. И вряд ли это было для него просто удачным совпадением. Там он развернулся вовсю. Пять лет британское направление нашей разведки работало под полным контролем англичан. Немалый ущерб наверняка ощутили на себе и другие. В Лондоне Гордиевский едва не получил должность резидента — его разоблачили в самый последний момент благодаря информации от высокопоставленного «крота» из ЦРУ.

В этой, новой реальности течение событий из-за моего воздействия несколько поменялось. Но в лучшую ли сторону? Это был хороший вопрос. Может, теперь продвижение Гордиевского вверх получится более стремительным. В этом ему есть кому помочь. А вот помешать кроме меня никто и не сможет. А если меня сошлют куда-нибудь к чёртям на кулички или вообще грохнут, тогда он попрёт к цели совсем без помех.

Меня снова охватили сомнения. Может, мой долг — задушить гада. И сделать это в самое ближайшее время.

Я стал обдумывать эту мысль. Зайду к нему, сделаю всё без шума, исполню приговор из будущего. И сразу поеду на квартиру. Быстро соберу вещи и рвану из Копенгагена. Залягу на дно… не обязательно в Брюгге, места найдутся. Отлежусь там, на дне. Потом сделаю себе новые документы, память майора подскажет, к кому обратиться. И смотаюсь из Дании прочь. В Латинскую Америку, в Восточную Азию, в ЮАР — куда-нибудь. Возможно, подвергну лицо небольшой пластической операции. Буду считать свою миссию выполненной и стану жить в своё удовольствие. Семидесятые и даже восьмидесятые это хорошее время. Заработаю денег. Прикуплю акции Майкрософт и другие всякие, иногда буду заниматься спортивными ставками.

А если покоя и радости мне это не принесёт… Ну потому что знаю я себя… Тогда попробую повлиять на происходящее с мире. Затешусь, пользуясь знанием будущего, в окружение какого-нибудь миллиардера. Или, в крайнем случае, пойду сдамся в ЦРУ. Выставлю себя беглецом от режима, попрошусь в ряды. А там уже…

Так думал я, глядя в пасмурное копенгагенское небо и потягивая сигарету у задней стены здания резидентуры. И сам понимал, что вот это последнее, о спасении страны СССР из-за границы — чушь и самообман. Нет, действовать надо здесь, пребывая офицером КГБ, а не каким-то беглым охламоном.

Подошёл Василий, попросил сигарету. Лицо его было хмурым.

— Спасибо, Вася, что…

— Слышал про Кисляка? — перебил он.

— Да не глухой же, слышал, отозвали.

— Я не про то.

И Вася рассказал мне, что Кисляк убит. Его застрелили в Москве, когда доставляли из аэропорта на Лубянку. При попытке к бегству.

Я заметил, что сигарета жжёт мне пальцы, и отбросил окурок в сторону.

Вася молчал и ковырял ботинком землю. Тогда я рассказал ему о своей операции против англичан. О роли в ней Кисляка, об особенностях служебных отношений Кисляка и Гордиевского.

— Теперь ты веришь тому, о чём я тебе говорил раньше? Понимаешь, кто «крыса»?

Вася уставил в меня замученный взгляд.

— Я уже не знаю, что думать и кому верить, — сказал он, развернулся и побрёл вдоль стены.

Из груди у меня вырвался тяжёлый вздох.

События пустились в галоп, и мне, пожалуй, стоило поговорить с Бережным.

Рядом с кабинетом посла пахло свежезаваренным кофе. Я подошёл к комнате защищённой связи и попросил дежурного офицера доложить послу о моей просьбе воспользоваться телефоном.

— Приказано никого не допускать, — ответил он.

— У меня срочный и важный разговор.

— Связь не работает, — сказал дежурный, глядя в сторону.

Настаивать я не стал. Всё было понятно: я здесь был уже никто. Меня списали со счетов.

После всех новостей мне требовалось побыть одному. Я вышел за ворота и вдоль высокой посольской стены побрёл все в тот же сквер. Уселся там на лавку.

Но пребывание в одиночестве, особенно когда этого очень хочется, слишком большая роскошь. Так обстояло в 2025-м, так было и в здешнем 1977-м. Не успел я и нагреть промороженные деревяшки скамейки, когда позади деревьев возникла мужская фигура. Человек подходил, шоркая ботинками по бетонной дорожке. Поля шляпы прикрывали лицо, но я узнал его. Это был колумбийский гангстер, тот которого я зашвырнул в канал вслед за его боссом.

Я почувствовал, что челюсти мои сжимаются так, что чуть не сводит скулы. Чего ещё им нужно? Почему этот усач припёрся сюда?

Под моим взглядом визитёр резко остановился, как будто налетел на невидимую преграду. Его даже немного качнуло назад.

— Сиди на месте, русский, — проговорил, он подбадривая сам себя, хотя я и не думал подниматься. — И руки свои держи на виду.

Я молчал, мрачно ожидая, что будет дальше. Ситуация подразумевала, что этот карикатурный бандит появился здесь не для того, чтобы просто поглазеть на меня и раствориться в воздухе, как дым от сигареты с марихуаной.

— Ты очень оскорбил нашего патрона, Карлоса Монтеро, русский, — перешёл усатый к сути. — Я много думал, но я так и не понял, зачем ты это сделал. Не исключено, что ты просто идиот.

Произнеси это, он поспешно пощупал себя сбоку за пальто — проверял, на месте ли то, что он там носит. Потом продолжил говорить.

— Он вряд ли простил бы такое, даже если бы ты ударил его наедине, без свидетелей. А вот так, как это случилось вчера…

Вчера? Я решил, что бандит что-то