Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Ты взвешивал свои грузы, посторонние всякие камешки, — сказал он, открывая нужную страницу. — А я решил сразу взять то, что нам нужно — ульсену и скорлупу. Ну и… вот все цифры. Я это вчера заметил. Вот, смотри, — вчера и позавчера. Одни и те же противовесы. Это ульсена…

— Saat has— sulesh, — беззвучно выдохнул Гедимин.

Он отобрал у Вепуата передатчик и долго смотрел то на экран, то на сармата. Это могло быть дурацкой шуткой — вот только разведчик не шутил. «Ошибка,» — думал Гедимин, сравнивая строку за строкой. Их было много — Вепуат повторил замеры в восьми точках по всему лагерю. Место взвешивания на результат не влияло — все показания, собранные в один день, были одинаковыми. Вот только от показаний предыдущего дня они отличались на пять процентов.

— Где-то ты ошибся, — пробормотал Гедимин, глядя на третий набор цифр. Это были сегодняшние данные, собранные в тех же точках. За день ульсена стала легче на десять процентов. «Все три дня — разные показания. Что за бред⁈»

— Дай сюда весы, — буркнул он. Вепуат протянул ему и лёгкое устройство, и набор грузов, — всё, что было зафиксировано в его журнале. Гедимин установил весы, положил плоский ульсеновый слиток, уравновесил чаши — и поднял растерянный взгляд на Вепуата. «Верно. Сегодняшние показания правильны. А если бы я проверил их вчера или позавчера? Почему я вообще прекратил опыты?»

— Мн-да, — пробормотал он, угрюмо щурясь. — Переменная масса. Всё-таки нашлась. Её нам только и не хватало.

— Я вот думаю, — нерешительно подал голос Вепуат; до сих пор он сидел молча, наблюдая за Гедимином с опаской. — Надо и дальше собирать данные. Мне кажется, это как-то связано с календарём. Вот смотри. Ульсена связана с водой, да? Вчера был день Воды.

— Я заметил, — пробормотал Гедимин, машинально сверяясь с календарём.

— И — видишь, как она потяжелела? — Вепуат ткнул когтем в голограмму. — Позавчера был день Воздуха, а сегодня — Камня. Совсем другие веса, видишь?

— В день Камня она легче, чем в день Воздуха, — машинально отметил Гедимин и тут же сердито сощурился — «что за бред⁈». — Завтра какой день? Послезавтра? Вес каждый раз будет другим?

Вепуат пожал плечами.

— Никто не знает. Надо проверить. Составить таблицу по дням. Если цикл за циклом будет повторяться одно и то же…

— Это будут хоть какие-то данные, — закончил за него Гедимин. — Да, надо собрать их. Зови меня на взвешивания. Мало ли…

Он криво ухмыльнулся.

— Может, вес зависит не только от календаря. Как сигма-пульсации в реакторе…

«Не хотел бы я работать на той станции, которую мы тут построим,» — думал он семь часов спустя, сидя в кресле оператора и глядя в зеркальный монитор. «Ни одной секунды не хотел бы.»

32 день Земли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Таблицы и пропорции,» — Гедимин мрачно смотрел на чашки миниатюрных весов. «Если Вепуат хоть на секунду прав, — таблицы и пропорции для каждого дня их грёбаного цикла. То, что масса переменная, ещё ничего. Но она же в разные стороны переменная…»

Он положил на приподнятую чашку ещё один осколок стеклянной скорлупы. Она опустилась вровень с другой — там лежал слиток ульсены. Вчера чашки уравновешивались без лишнего осколка — это Гедимин помнил чётко.

Он встал из-за стола, подобрал бочонок с кейеком и вышел. Колба с «модернизированными» камешками — осколками с резьбой — уже лежала в «кармане» скафандра. «Горячий цех. На сегодня план — проверить печи. Планами Вепуата пусть занимается Вепуат.»

Он тихо прошёл мимо соседнего шатра. Там уже шуршали и хрюкали — Вепуат чего-то добивался от «трилобитов», ещё вчера объевшихся до невменяемости. Гедимин обогнул шатёр, нашёл взглядом в темноте огоньки дронов-разведчиков — их даже в помещение никто не занёс — и помянул про себя спаривание «макак». «Совсем рехнулся на своём зверье. Биолог, мать его колба…»

В горячем цехе было прохладно — Гедимин с ночи открыл продухи, выгоняя застоявшийся воздух, и помещение заметно остыло. Одиннадцати часов на проветривание должно было хватить — сармат закрыл большую часть лючков и медленно прошёл по цеху с сигма-сканером. Ещё одно сканирование — проверка термоизоляции, воздуховодов, баланса… Убрав сканер, Гедимин тронул когтем задвижки. Печи закрывались легко; термоизолированные крышки тихо, без стука входили в пазы, но сармат недовольно щурился, предчувствуя их быстрое истирание. «Они столько не простоят, на сколько ты считаешь,» — успокоил он себя и, ещё раз просунув руку в горн и ощупав его изнутри, открыл бочонок с кейеком.

Первая закладка была «пристрелочная» — прогреть внутреннюю полость градусов на триста, выждать пару часов, поднять температуру до пятисот… Гравированные осколки и рабочую температуру печей Гедимин оставил на потом. «Простоят полдня под холостым нагревом, посмотрим реакцию,» — думал сармат, распределяя кейек между четырьмя агрегатами. Сейчас, с открытыми настежь створками, он чувствовал их жар. К его удовлетворению, жар каждой печи ощущался «отдельно» — стоило её обогнуть, и в бок уже не тянуло горячим воздухом. «Термоизоляция работает. Весь нагрев — на внутренних стенках. Если обойдётся без деформации…»

Распределив кейек, он закрыл печи и встал между ними с сигма-сканером. На момент закрытия внутри в среднем было триста пятьдесят. Кейек, сложенный в кучку, разогревался постепенно; сармат косился на дозиметр, смутно надеясь увидеть нейтроны или хоть что-то знакомое, но замечал только сигма-излучение. Оно постепенно усиливалось, и стрелка указателя плавно качалась от печи к печи. «Податчика шихты, конечно, не хватает,» — Гедимин вспомнил Куэннский литейный цех и криво ухмыльнулся. «И световой маркировки. Но в целом — видал я и хуже…»

Массивная каменная дверь отъехала в сторону. В цех заглянул Вепуат.

— Уже работаешь? — он шагнул в цех, задвигая за собой створку, и потянулся к респиратору. — Сильно нагрел?

— Тут не жарко, — отозвался Гедимин. — Триста семьдесят внутри. Вон та отстаёт. Трудно стандартизировать кейек. Вроде бы всё рассчитал…