Земля: Начало - Михаил Ран

Он указал на стул напротив.

Я неуверенно отодвинул пластиковый стул, сел, закинув рюкзак себе под ноги. Стакан с кофе поставил рядом. Увы, но я бы не смог осушить залпом дымящуюся жидкость. Тело свело небольшой судорогой внутреннего напряжения. Всё подсказывало, что сейчас начнётся что-то такое, что лучше бы мне не знать. Но было уже поздно отступать.

Марков открыл дипломат с характерным щелчком, запуская мои воспоминания в детство, когда отец работал со своими бумагами, и владел точно таким же дипломатом. Изнутри он извлек несколько пожелтевших листов, фотографии, перемешанные с новыми отпечатками, и начал раскладывать их на столе передо мной. Бумага — уже сама по себе анахронизм, а здесь… как страницы священного писания, посвящённого тайной и запретной теме.

— Начнём издалека. — сказал он, не глядя на меня, перебирая снимки. — Ваши рассуждения, Александр, логичны. Глупо было бы предполагать, что в масштабах Вселенной мы — единственные. И… мы не одни. Никогда не были.

Я напрягся, кожа покрылась мурашками. Что-то в его тоне не позволяло отмахнуться от сказанного как от теории заговора, да и логика была всецело “за”.

Он вытащил одну из фотографий и протянул мне.

На снимке видно угловатый, массивный силуэт. Нечто тёмное и чуждое парило на фоне Земли, освещенное лишь солнечным светом, который ложился на обшивку, как масло на холодный металл. Будь это видео, создавалось бы ощущение, что корабль дрейфует, живёт, наблюдает. Вокруг него — металлические бочки, похожие на разгерметизированные контейнеры. Что-то тревожное было в их случайном положении, словно… их выбрасывали в панике.

— Это один из первых цветных снимков “неизвестных”. — сказал он тихо. — Тех, кого мы привыкли называть гостями на нашей планете. Хотя иногда правильнее было бы сказать хозяевами.

Слова повисли в воздухе, как ядовитый газ. Я смотрел на фотографию, не понимая, каких эмоций во мне больше — удивления или же страха.

— Подождите, вы хотите сказать, что… они уже были здесь? — я поднял взгляд.

Марков не ответил сразу. Лишь откинулся на спинку дивана и закрыл глаза на пару секунд.

— Александр… — начал он, открывая их снова. — Есть снимки. Есть отчёты. Есть даже тела. Мы контактировали с ними задолго до того, как появился интернет, и даже задолго до того, как появилось радио.

— Тела?! — вырвалось у меня, голос хотел сорваться на крик, но получилось какое-то сиплое шипение. — Вы сейчас серьезно?..

— Более чем.

Он отложил один документ — это был снимок отчета, датированного 1908 годом. На обложке — герб Российской Империи и гриф: “Совершенно секретно”.

— Но самое интересное не в этом. — Марков понизил голос почти до шёпота, немного подталкивая ко мне документ. — Они не просто посещали. Они иногда что-то могли оставить, технологии, предметы, своих собратьев. А иногда могли и забрать… в том числе и людей.

Я не понимал, как мне это воспринимать. Все теории, что я когда-то считал лишь “теориями”, всплывали одна за другой в моем сознание. В глазах майора не было шуток, не было сомнений, не было насмешек.

— Хорошо… Но почему именно сейчас вы мне это рассказываете? Почему я?

Марков уже приоткрыл рот, готовясь выдать очередной монолог, возможно, не менее ошеломляющий, чем предыдущий. Но он так и не успел начать. Дверь с легким шелестом открылась, будто вздохнула и я вздрогнул всем телом от неожиданности.

— А, товарищ майор, вы уже с нашим гостем, — раздался хрипловатый, но цепкий голос из дверного проема.

На пороге стояла невысокая фигура. Мужчина в идеально выглаженном белом халате, больше напоминавшем лабораторную броню, чем форму ученого. Его седые усы скручивались на концах, будто антенны, ловящие сигналы из другой эпохи. Массивные, нависшие над глазами брови создавали что-то вроде биологического козырька, а его лицо, покрытое глубокими морщинами, словно рельеф старой карты, намекало на годы, прожитые не зря.

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович! — Марков моментально вскочил, как будто вошёл командир полка, а не старик с добродушным лицом.

Они обменялись рукопожатием. Но было в этом что-то странное. Кивок. Чрезмерная тишина. И быстрый взгляд, почти незаметный, но напряженный, как между двумя офицерами, давно привыкшими говорить не словами, а подтекстами.

Они направились ко мне. Я в это время делал глоток остывшего кофе. Вкуса он, конечно, уже не имел, но казался единственным островом привычного во всей странности происходящего.

— Добрый день, молодой человек. — пожилой мужчина подошел ближе и протянул руку. — Александр, верно? Лаврентий Павлович.

— Да, здравствуйте. — ответил я, пожимая его ладонь — сухую, как песок, и холодную, как лед, долго лежавший в районе вечной мерзлоты.

Он отступил на шаг, заложив руки за спину. Двигался он медленно, но ощущение создавалось, будто он видит сквозь стены. Будто всё здесь — его дом, его храм.

— Не знаю, что уже успел поведать вам наш уважаемый товарищ майор… — Лаврентий Павлович бросил короткий взгляд на Маркова, тот не повел и мускулом на лице. — …но не думаю, что он успел погрузить вас полностью. Идемте.

Он чуть кивнул, затем добавил, почти шепотом:

— Я — инициатор вашего прибывания тут, но это станет ясно позднее.

Марков бросил на меня короткий взгляд. Без слов. Словно приглашая двинуться в след за этим сухоньким стариком, напоминающим врача.

Мы вышли в коридор.

Маршрут, по которому мы двигались, напоминал скорее сон, чем реальность, или какой-то новомодный фантастический фильм. Стены молочно-белые, почти светящиеся. Освещение шло откуда-то изнутри самих панелей, без ламп, без видимого источника. Пол глухо пружинил под ногами.

Двери встречались каждые десять-двадцать шагов. Они были разные не только по цвету, но и по ощущениям, которые вызывали. Некоторые утоплены в стены, как будто скрывают нечто сокровенное. Белые — нейтральные. Красные — угрожающие. Чёрные — словно предупреждение. Оранжевые — тревожные, как сигналы опасности.

— Цветовая система доступа. — пояснил Лаврентий Павлович, заметив, как я задерживаю взгляд на очередной черной двери с панелью без маркировки. — Но смысл её теряется, если ты не знаешь, что за ней. А большинство и не должно знать. Даже из нас.

Мы продолжали идти. С каждым шагом коридоры становились уже, а стены менее стерильными. В одном месте я заметил тонкие линии, будто следы когтей или трещины, которые кто-то пытался скрыть.

— Что здесь вообще за место? — не выдержал я.

— Это… нижний ярус комплекса. — ответил он, почти не поворачивая головы. — То, что не показывают большинству, политическим делегациям и даже основным научным работникам. Здесь находятся архивы. Останки. Фрагменты. И кое-что ещё.

— Останки? — прошептал я.

Он не ответил. Только ускорил шаг.

Наконец, мы подошли к двери. Она была темно-синяя, почти чернильная, со