Земля: Начало - Михаил Ран

— Почти на месте. — сказал Лаврентий Павлович и подошёл к панели.

Он наклонился, и его лицо поглотил тёмный экран. Секунда — и раздался звонкий щелчок. Стена прошла мягкую вибрацию, и дверь с лёгким шипением ушла вбок, открывая проход внутрь помещения.

Я стоял, заворожённый. Никаких кодов. Никаких карт. Только взгляд.

— Скан по радужке. Модифицированный. — пояснил он. — Реагирует не только на биометрические параметры, но и на пульс, колебания зрачка и мозговую активность. Безопаснее, чем кажется на первый взгляд.

— Фантастика… — вырвалось у меня.

— Нет, Александр. — он повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло нечто, что напоминало то ли страх, то ли благоговение. — Это не фантастика. Это — реальность, которая для нас выглядит новаторски. А для кого-то — и этот допотопный век.

Он вошёл первым. Я шагнул следом — туда, где начиналась правда.

Внутри царил матовый, слегка приглушенный свет, словно лампы пытались не осветить, а усыпить моё внимание. Воздух был чистым, слишком стерильным, будто я зашёл не в комнату, а внутрь гермитичной капсулы. На стенах мигали индикаторы и странные сенсоры. Какие-то из них выглядели знакомо — датчики давления, температуры, радиации… А какие-то были просто абстрактными пятнами света, играющими по поверхностям, словно живые.

Я медленно поворачивал голову, борясь с нарастающим чувством, что мое присутствие тут лишнее. И я не просто чужой, а ненужный. Как будто сама реальность подсказывала мне — разворачивайся и уходи.

Сзади бесшумно закрылась дверь. Марков прошёл мимо, не сказав не единого слова. Тишина, впившаяся в кожу, стала невыносимой.

— Может, кто-нибудь уже объяснит, к чему всё это? Зачем я вам? — голос мой сорвался чуть громче, чем хотелось. Не столько от гнева, сколько от нарастающего внутреннего давления.

Лаврентий Павлович неспешно подошёл к одной из капсул у стены. Он бросил взгляд на Маркова — они снова обменялись каким-то немым сигналом. Потом ученый повернулся ко мне, движения его были точны, выверены, как у хирурга на операционном столе.

Александр, — начал он мягко, но с той едкой твердостью, которую не сразу замечаешь. — Вы уже поняли, что мы не одни во Вселенной. Что ж… Это лишь вершина айсберга. Всего вам знать не нужно. По крайней мере, пока.

Он выдохнул коротко, резко, будто накапливал это дыхание. Перевёл взгляд на Маркова:

— Товарищ майор, бумаги подписаны?

— Никак нет, Лаврентий Павлович. — отчеканил тот, и добавил: — Пока ещё нет. Мы не дошли до сути.

— Скоро дойдём. — кивнул учёный. Его глаза задержались на мне, внимательно, будто сканируя.

— Александр, майор предоставит вам документы о неразглашении. Стандартная мера. Вам их надо будет подписать. Мы не питаем иллюзий — но поверьте, даже если вы решите заговорить… — он улыбнулся, но в его улыбке не было ни капли тепла, — …вам никто не поверит. И дело даже не в содержании. А в том, как это работает.

Он почесал подбородок, будто решая, стоит ли идти дальше.

— Но вы хотите правду, так? Раз так не терпится — получайте.

Он хлопнул в ладони. И в тот же миг комната ожила. На стенах загорелись экраны — их было не меньше десятка. Перед глазами закружился калейдоскоп из данных, видеофайлов, диаграмм. Некоторые кадры были откровенно странными: архитектура неизвестных городов, символы, сияющие в инфракрасном спектре, силуэты — почти человеческие, но с чем-то… лишним.

— Разумная внеземная жизнь существует. Существовала задолго до того, как мы приручили электричество и другие знания. И, что важнее, давно следит за нами.

Я замер, ловя каждое его слово.

— Они называют нас младшими видами. Примитивными если хотите. По меркам их эволюции, мы как декоративные животные. Занимательные. Часто опасные сами для себя. Но больше всего неразумные. И только недавно… только недавно… — голос Лаврентия стал почти торжественным, — Мы показали, что умеем учиться, что можем двигаться вверх. А это — первый критерий допуска к контакту.

— Вы хотите сказать, что… мы заслужили внимание?

— Скорее… наблюдение. — он чуть кивнул. — Они не вмешиваются в наше развитие. Не вмешиваются напрямую. Иногда, конечно, в чем-то помогают. Так, незначительные уступки с их стороны, объедки… — Он презрительно фыркнул, но потом продолжил в более мягкой форме. — Однако, есть условия. Никакого тотального вреда планете. Никаких глобальных войн с применением определенных видов оружия. И беспрекословное принятие их контроля над ключевыми точками планеты. Включая как господство за пределами атмосферы, так и полный контроль внутри земных недр.

Я сглотнул. В горле пересохло. Может из-за кофе, а может из-за новой для меня информации. Казалось, комната сузилась.

— Контроль…?

— Незаметный. Элегантный. Чаще всего даже добровольный.

Он подошёл к панели. Пальцы скользнули по сенсору, и экраны синхронно вспыхнули одинаковым изображением. Теперь перед нами была видеозапись. Старая, зернистая, но явно улучшенная современной цифровой обработкой.

— Это — первый официальный контакт. — сказал он, не сводя глаз с экрана.

На нём зал, дипломатическая встреча. Люди в костюмах, знакомые из истории лица. И в центре — он. Незнакомец. Чуждый окружающему его пространству. Похожий на человека, но “улучшенный”. Черты лица более четкие, геометрически правильные. Взгляд хищный. В движениях была ледяная грация, как у хищника, понимающего, что он — вершина пищевой цепи.

Он был одет в странный, обтекающий костюм, что-то между броней, скафандром и второй кожей. Его фигура выделялась из окружающей его толпы не экзотичностью, а именно надменной уверенностью. Ему не нужно было доминировать — он уже был выше.

— Их физическая форма близка к нашей, да. Но это не значит, что мы с ними “похожи”. — пояснил Лаврентий. — Это, скорее, шутка эволюции. Точно мы не знаем, потому что исследовать их не приходилось возможным. И всё равно… мы ощущаем разницу. Даже на этих записях. Они не люди. Они — другие.

Следующее видео резко контрастировало с предыдущим. Изображение было кристально чистым, явно сделано не так давно, с помощью самых современных технологий.

На экране вновь возник он — гость. Те же безупречно выверенные черты лица, такие же холодные глаза, в которых не было ни капли времени. Ни морщинки, ни седины, ни единого признака старения. Лишь безмолвная уверенность во взгляде.

Вокруг него — фигуры мировых лидеров, часть из которых я узнавал. Другие… словно вырезанные из неведомой хроники, чужие, незарегистрированные в мировой памяти.

— Разница между этими кадрами — шестьдесят два года, Александр. — Лаврентий Павлович подошёл ближе, как будто сам собирался нырнуть в экран. Его палец коснулся изображения.

— А он не изменился. Ни на день. Ни на дыхание. Представляете, какой прорыв это мог бы дать медицине,