Ненормальный практик 6 - Отшельник Извращённый

— Отличившиеся?

— Подполковник Игнатий Ртищев, командир второго полка. Лично руководил отражением прорыва во второй волне, организовал контратаку, отбросил британцев с потерями. Предлагаю к награждению.

— Одобрено. Присаживайтесь.

Мещеряков садится. Разин смотрит на Чернухина. Тот выпрямляется, кашляет в кулак. Разин же устало произносит:

— Наёмники, полковник.

Чернухин показывает на сектор рядом с позицией Мещерякова.

— Наёмнический контингент дрался достойно, господин генерал. Дисциплина, как всегда, хромает конечно, но когда дело доходит до боя, держатся крепко. Потери около тысячи. Тяжело, но для наёмников стандартная цифра.

Разин кивает.

— Отличившиеся среди наёмников?

Чернухин достаёт из кармана сложенный лист, разворачивает.

— Несколько, господин генерал. Лизавета Курнакова, прозвище «Бестия». Ветеран, дерётся десять лет. Зарубила семерых британцев в рукопашной. Женщина-зверь, если честно. Предлагаю премию в пятьсот рублей сверх обычной оплаты.

— Одобрено. Ещё?

Чернухин кивает.

— Магистр «Буря», также тройка мастеров с гильдии.

— Всем выпиши денежные награды.

Полковник кивает и кашляет в кулак, после произносит:

— Есть ещё один особенно интересный случай, господин генерал. Наёмник, называет себя «Воробей». Стрелок из арбалета.

— И что с ним?

— Он настрелял за день более чем на три тысячи рублей. — Чернухин умолкает, давая офицером осознать данную сумму. Несколько поднимают брови. — И это по подтверждённым данным. Может быть, больше, если считать неподтверждённые. Три тысячи за день, господин генерал.

— Три тысячи, — повторяет Разин медленно. — За один день. Один человек?

— Да, господин генерал. Его командир — северянин Олаф Гримссон, отзывался о нём… — Чернухин заглядывает в записи, — хм-м, цитирую: «Стреляет как сам Видар-охотник из легенд, каждая стрела находит цель. Он не человек, а дух смерти в облике птицы.» Ну, вы знаете, северяне любят пышные сравнения, но цифры этого паренька впечатляют. — Он убирает листок, смотрит на Разина и добавляет. — Признаться, я и сам видел пару его выстрелов с наблюдательного пункта. Он снял британского мастера с четырёхсот метров. Это уровень. Даже не знаю, с кем его сравнить из наших стрелков.

Разин молчит. Смотрит на карту, потом на Чернухина.

— Воробей, говорите?

— Да, господин генерал. Всё из-за маски, что он носит. Вроде как, язычник. Досье его не читал. Рассказываю только со слов старика Олафа.

Разин задумывается. Затем хмыкает:

— Следите за ним, полковник. Такие таланты редки. Если он переживёт битву, возможно, стоит попробовать переманить его к нам, в Чёрный Лебедь.

— Слушаюсь, господин генерал. — Чернухин кивает и, как бы это ни было странно, снова кашляет. — Прошу прощения, господин генерал. Есть ещё кое-что.

— Говори.

— Пятый взвод наёмников из адептов и инициированных каким-то образом убил магистра второй ступени.

Офицеры недоуменно посмотрели на Чернухина. Усатый громила произнёс:

— Быть такого не может.

— Я и сам так подумал, — соглашается Чернухин, — пока те не принесли его голову. Клялись, что лично убили его. Вот только в черепе была дыра размером с болт. А в их взводе были только лучники. Да и сама рана — сквозная. В общем, не совсем обычная. Эксперты сказали, что то был поражающий контур, при том высшего уровня.

Тишина. Разин посмотрел на карту, помолчал, а затем произнёс:

— Из какого взвода тот Воробей?

Чернухин сглотнул. Брови полезли на лоб:

— Шестой… Шестой, господин генерал.

Все переглянулись.

Командующий левым флангом Мещеряков прервал тишину:

— Господин генерал, вы считаете магистра второй ступени убил тот самый наёмник?

Разин молчал. Но разве его довод не был логичен? Если магистра застрелили, ещё и болтом, когда по соседству находился столь выдающийся арбалетчик? Но кто — он? Если смог пробить защиту практика такого уровня? Списать на удачу подобное — невозможно.

— Принеси мне досье этого Воробья. Сейчас же.

— Есть!

Разин проворчал что-то невнятное. Почему он вдруг вспомнил о мальчишке? Волкове. Жаль, что его здесь нет, его навыки стали были как нельзя полезными. Вздох. И архимагистр вновь оглядывает собравшихся. Лица у всех усталые, однако решительные. Профессионалы, на которых можно рассчитывать и доверить судьбу всей Империи.

— Господа, завтра будет тяжелее. Намного. Британцы поняли, что лобовая атака не прошла. И завтра бросят всё, что есть. Сорок четыре тысячи против наших двадцати шести. В бой пойдут высшие практики. Будьте готовы ко множеству дуэлей.

Кивки. Все понимали — завтра самый решающий день. Ведь в бой вступят основные составы мастеров и магистров. Десятки спецов. Обычно подобные битвы магистров проходят меж собой, да и мало кто из пехотинцев решится вмешаться, а значит — большинство командиров будут дуэлировать с командирами Британии. И боевые техники, что будут уходить «в молоко» троекратно будут косить средних практиков, не успевших свалить куда подальше.

— Резервов мало, — продолжает Разин. — Если Британия прорвётся в нескольких местах одновременно, у нас не хватит сил затыкать все бреши. Придётся выбирать, что держать, а что отдать.

Гусев хмуро кивает.

— Так точно, господин генерал.

— Если не удержимся завтра, — Разин тычет на карту, на Морозный Клык, — отступаем в город. Но это будет стратегическое поражение. Британцы получат контроль над рекой. Сойдёт лёд, и направят сюда свои корабли, разбомбить его.

Снова молчание. Все понимают ставки.

— Поэтому, — генерал выпрямляется, — завтра держимся до последнего. Любой ценой. Ясно?

— Так точно, господин генерал! — отвечают офицеры хором.

— Отлично. Отдыхайте. Подъём в пять утра. Офицерское совещание в шесть. В семь начинаем готовиться. Да хранит нас Империя.

— Да хранит нас Империя!

* * *

Британский штаб

Штабная палатка британского командования была больше имперской. Намного. Высокие потолки, поддерживаемые массивными деревянными балками. Стены украшены знамёнами полков, участвующих в кампании. Быки, Львы, Грифоны, Розы. По периметру эфирные фонари, излучающие ровный белый свет. В центре — огромный стол из тёмного дуба, на коем распласталась карта местности. Детальная, с цветными пометками. Красные фишки обозначали британские позиции, серые — имперские. И поле боя, отмеченное крестиками в местах особо ожесточённых столкновений.

Вокруг стоят офицеры. Двадцать человек. Полковники, подполковники, майоры. Все в безукоризненных мундирах синего цвета с золотым шитьём. Серьёзные, уставшие, но дисциплинированные. Британская военная элита.

И все взгляды прикованы к единственной фигуре во главе стола.

Женщине.

Генералу Аннабель Винтерхолл, известной всему миру как «Стальная Роза».

Ей сорок пять, хотя выглядит на тридцать. Архимагистр второй ступени, так что неудивительно, что её тело пропитано эфиром настолько глубоко, что старение замедлилось. Волосы цвета платины, собранные в строгий узел на затылке. Высокие скулы, тонкий нос с лёгкой горбинкой хищной птицы. Бледная кожа. Выразительные алые губы. И глаза, что пугали больше всего. Льдисто-голубые, цвета зимнего неба перед метелью. Красива? Определённо, но смотреть на неё — как смотреть на обнажённый клинок: восхищаешься мастерством, но